Уродка: и аз воздам - Геннадий Петрович Авласенко

Упав навзничь и почти лишившись сознания, инспектор, тем не менее, смог расслышать отчаянный крик комиссара, вздёрнутого почти на высоту двухэтажного дома. Правда, в отличие от двух только что погибших мутантов, комиссару повезло: под курткой у него была надета прочная стальная кольчуга. Впрочем, это везение являлось весьма и весьма условным, ибо жертве, зажатой между мощными и сплошь усаженными шипами бедром и голенью передней конечности чудовищной твари, в любом случае грозила смерть от самого сжатия и последующего за тем удушения. К тому же самка богомола уже подносила кричащую и отчаянно извивающуюся жертву к огромным зазубренным челюстям, доверху наполненным ядовито-жёлтой слизью и широко раздвинувшимся в стороны в предвкушении добычи.

Дядя, родной дядя, был сейчас на волосок от гибели, и спасти его могло только чудо. Сам инспектор, находясь в полуобморочном состоянии, ничего не мог предпринять… а эти сволочи, и люди, и уроды, трусливо бежали прочь! На кол их всех за это… всех до единого, подонков!

И в это время сразу несколько уродов с зажжёнными факелами в руках, проскочив мимо всё ещё лежащего на земле инспектора, бросились к самке богомола, угрожая ей огнём. А один из уродов-охотников, подхватив с земли арбалет комиссара, прицелился в верхнюю часть туловища гигантского насекомого.

– Не стреляй, комиссара зацепишь! – немного запоздало выкрикнул инспектор, но урод уже нажал на спусковой крючок. И инспектор с изумлением увидел, как арбалетная стрела вонзилась прямо в разверзнутую пасть чудовища, и эта пасть рефлекторно захлопнулась, ломая стрелу. А потом с ещё большим изумлением инспектор смог рассмотреть второго урода-охотника, который непонятно каким образом сумел вскарабкаться на спину самки богомола. Удерживаясь левой рукой за какой-то вырост на спине насекомого, он взмахнул правой рукой с зажатым в ней широким тесаком и изо всей силы ударил им по тому месту, где бронированное и почти неуязвимое для стрел туловища соединялось с ещё более бронированной головой. Удар… ещё удар… и вот уже брызнула во все стороны оранжевая жидкость из повреждённой шеи. А потом и сама голова, отделённая от туловища, скатилась наземь, оказавшись совсем неподалёку от всё ещё не имевшего сил подняться инспектора. Эта зелёная чудовищная башка, казалось, была ещё полна жизни: судорожно смыкались и размыкались гигантские челюсти … и инспектор поспешно откатился в сторону, от греха подальше. Потом он, опомнившись, всё же вскочил на ноги и, подхватив собственный арбалет, вскинул его… впрочем, нужды в этом не было никакой, и инспектор вновь опустил оружие.

Обезглавленное туловище чудовища тоже продолжало жить своей собственной жизнью. Вот оно, слепо и бесцельно, двинулось куда-то, топча и ломая гороховые стебли, а уроды бежали вокруг и инспектор вдруг понял, что они не просто сопровождают, доживающую последние мгновения жизни хищную тварь, а стараются не упустить момент, когда, наконец, ослабеет захват передней конечности и она выпустит комиссара. Это тоже было опасно: упасть с такой высоты, тем более, что сам комиссар, кажется, потерял сознание.

Наблюдая за всем этим, инспектор вдруг ощутил себя лишним и совершенно ненужным. Это было весьма унизительное ощущение, захотелось крикнуть повелительно, подать команду, но инспектор сдержался, в первую очередь из-за того, что опасался этим своим окриком отвлечь внимание уродов, и тем самым поставить под угрозу драгоценную дядину жизнь.

«Если он ещё жив? – внезапно обожгла инспектора тревожная мысль. – А что, если он уже…»

Далее инспектор старался не думать. Молча брёл он по широкой полосе, проложенной самкой богомола и преследующими её уродами, также молча наблюдал, как урод-охотник, по-прежнему удерживающийся на обезглавленном туловище гигантского насекомого, отдаёт сверху какие-то команды своим соплеменникам.

Потом охотник что-то выкрикнул предостерегающе и в это же самое время комиссар сорвался вниз. Упасть с такой высоты было небезопасно и у инспектора невольно ёкнула сердце… впрочем, уроды не сплоховали и ухитрились вовремя подхватить комиссара, значительно смягчив этим его падение.

А потом обезглавленное туловища самки богомола тоже рухнуло, к счастью, в совершенно противоположном от комиссара и столпившихся вокруг него уродов направлении.

Глава 6

Виктория

Это случилось сразу же после того, как я, закрепив защёлку самого нижнего люка, спустилась по лестнице вниз.

Впрочем, не сразу, ибо я сначала поставила в угол корзину с черникой, потом бросила на стол обжаренную тушку земляной белки. Довольно крупный экземпляр попался, килограммов на пять, впрочем, после снятия шкурки, потрошения и обжаривания, осталось приготовленного мяса килограмма три, не больше. С костями, разумеется, а без них и на два кило вряд ли потянет…

Что ж, и на том спасибо, ибо последнее время как-то не везло мне с охотой!

Итак, избавившись от провизии, я, наконец-таки, повернулась и посмотрела в сторону оболочки, обнаруженной мною ранее в одной из комнат подземелья и доставленной сюда на собственном, так сказать, горбу.

Сначала я и не поняла даже, что же с ней не так. Ну, подняла я её, ну, к стене потом заботливо прислонила. Так вот же она и стоит, прислонённая к левой стенке…

Стоп, а почему к левой? Ведь прислоняла-то я её к стенке прямо противоположной! К правой, ежели смотреть отсюда.

Или я ошибаюсь? А может, я её к левой всё же прислонила, на зов лекарки торопясь?

И тут до меня ещё кое-что дошло!

К правой или к левой, но прислоняла я оболочку так, чтобы передняя её часть (та, где чёрное выпуклое стекло в головном отделе имелось) была повёрнута к комнате, а не к стене. Теперь же оболочка эта упиралась чёрным своим стеклом именно в стену, что было совершенно даже необъяснимо.

Кто-то или что-то за время моего отсутствия перетащил (перетащило?) эту чёртову куклу в противоположный конец комнаты, ежели только…

Ежели только она самостоятельно не смогла проделать этот короткий путь?

Как тот, так и другой вариант представлялся мне почти одинаково невероятным, впрочем, слово «почти» всё же допускало некое исключение. В пользу одного из двух вариантов.

Вот только какого?

Нервы мои были на пределе и я, сорвав с плеча скорострельную штуковину, быстренько привела её в боевое положение. Потом, немного успокоившись, обвела настороженным взглядом пустое пространство.

Абсолютная тишина, царящая вокруг, ничуточки меня не успокоила. Тот, кто проник в подземелье, мог затаиться в любой из боковых комнат.

Вопрос: что же мне самой предпринять в таком случае?

В это время оболочка у стены вдруг шевельнулась и, сделав шаг назад, развернулась затем в мою сторону. А потом ещё и двинулась ко