Вы не поверите! - Питер Чейни

Я улыбаюсь:

– О нем можешь не беспокоиться. Думаю, его уже арестовали. Я договорился с Эруаром, и он обещал послать двоих полицейских к Зельдару домой. Очень кстати. Мне не хочется, чтобы он висел у меня на хвосте и знал, куда я отправляюсь.

– Так все-таки куда ты отправляешься?

Я снова улыбаюсь:

– Совершу небольшое путешествие в Голландию, в милый городок Дельфзейл. Я обследовал квартиру Зельдара, но ничего подозрительного не нашел. Только документы о поставках партии ржи из средиземноморских портов в Дельфзейл. Там находится филиал фирмы «Глойдас, Нароков и Хааль». Тогда эти бумажки мне ничего не сказали. А вот сейчас… словом, искал я зацепку и нашел.

– У тебя появились соображения? – осторожно спрашивает Хуанелла.

– И очень серьезные. Я заглянул в отель, где жил Родни Уилкс. Кто-то меня опередил и основательно порылся в его комнате. Прошерстили каждый дюйм, но главного не заметили. Родни оставил мне послание. Написал карандашом на обороте конверта. Тогда его записка показалась полной бессмыслицей. А получается, ответ находился у меня под носом, но я был настолько туп, что не понял. Родни написал: «Раньше семи. Тебе не разбавлять? И сколько?»

Я голову ломал, не мог понять, зачем Родни написал такую чушь. А все было проще простого. И когда я увидел бумаги о поставках ржи, меня как молотом огрело.

Хуанелла даже шею вытянула – так ее любопытство разбирает.

– И о чем же эта записка? – спрашивает она. – Скажешь или подразнить решил?

– Конечно скажу. Первая фраза – не что иное, как мой идентификационный номер: «Бэ сорок семь»[18]. Так я подписываю все сообщения в Бюро, показывая, что они от меня. Этой вроде бы нелепой фразой Родни подчеркивал, что его послание адресовано мне.

Идем дальше. Вторая фраза: «Тебе не разбавлять?» Единственное, что я предпочитаю пить неразбавленным, – это ржаной виски. Вот тебе указание на рожь. Затем последняя фраза: «И сколько?» Когда я наливаю себе ржаной виски, чем я измеряю порцию? Да собственными пальцами. Наливаю на три пальца. А у Зельдара на левой руке не действуют три пальца.

Теперь понимаешь, какое важное послание оставил мне Уилкс? Место, куда отправляют рожь, и есть нужное мне место. А человек, которого я разыскиваю, – это Зельдар с его тремя негнущимися пальцами.

Хуанелла встает, идет к окну и отодвигает штору. На небе светлеет полоска.

– Лемми, будь осторожен, – говорит она. – Если эти парни доберутся до тебя, миндальничать они не станут.

– Не то слово! – усмехаюсь я. – Но в Голландию я отправлюсь не как Лемми Коушен. Туда поедет Вилли Лодс – вытрясать свои честно заработанные денежки. Думаю, единственные, кто знал Вилли в лицо, – Нароков и Зельдар. Один мертв, а другой отдыхает в камере. Может, у меня получится обмануть их сообщников.

– Желаю тебе удачи, – говорит Хуанелла. – А мне что делать?

– Для начала – раздобыть лист бумаги.

Когда она приносит бумагу, я пишу длинное письмо давнему английскому приятелю, старшему инспектору Скотленд-Ярда Херрику. Излагаю ему всю картину событий, какой она видится мне сейчас. Прошу его разузнать, есть ли в Лондоне какое-нибудь представительство фирмы «Глойдас, Нароков и Хааль», а также нажать на доступные ему кнопки и установить местонахождение Джеральдины. То и другое прошу сделать как можно быстрее, подчеркивая жизненную важность результатов.

Закончив письмо, убираю его в конверт, заклеиваю и отдаю Хуанелле. Предлагаю ей вздремнуть пару часов, а затем поехать в «Сюрте насьональ», повидаться с Эруаром и попросить его устроить ей полет в Англию. Как только она попадет в Лондон, пусть немедленно свяжется с Херриком. Хуанелла обещает все в точности исполнить.

Беру шляпу и ухожу. Похоже, Хуанелла настолько прониклась серьезностью поручения, что даже не попросила поцеловать ее на прощание.

Глава 11

Малышка с мозгами

С улицы доносится стук солдатских сапог по мостовой. Должно быть, очередная партия голландских резервистов направляется в Гронинген.

Выключаю свет в спальне номера и подхожу к окну. За стеклами жуткая темень. Дует ветер, извлекая из этого старинного городка весьма странные звуки.

Снова задвигаю штору, присаживаюсь к туалетному столику и разглядываю в зеркале собственную физиономию. Вид у меня вполне как у Вилли Лодса, учитывая, что нужный мне парень никогда его не видел.

На голове – черная мягкая фетровая шляпа. Я надел модный костюм, голубую рубашку, галстук-бабочку с широкими раструбами и диагональными полосами. Намеренно не стал тщательно выбривать подбородок, и синеющая щетина придает брутальное обаяние.

Но на душе неспокойно, поскольку моя авантюра весьма рискованная. Во-первых, в Голландию я въехал по американскому паспорту, а в отеле зарегистрировался под именем Вилли Лодса из Нью-Йорка. Все о’кей до тех пор, пока какой-нибудь бдительный голландский коп не попросит меня предъявить паспорт. Если это случится… сами посудите. В стране и так неспокойно, граница с Германией совсем рядом, и никто не знает, что завтра может взбрести герру Гитлеру в голову. Да меня попросту запрут в камере как подозрительного типа.

Даже если рассказать им, кто я на самом деле, это едва ли поможет.

Словом, тысяча чертей!

Может, вы видели старинные картины с изображением голландских городов? Если да, вспомните любую, расширьте за пределы холста, и вы получите прекрасное представление о Дельфзейле. До войны это был заурядный городишко с населением в десять тысяч жителей и старой крепостью, представлявшей интерес разве что для туристов. Есть здесь вполне приличный порт, а местные мужчины носят смешные брюки. Вот и все, что нужно знать о городе.

Но с началом войны все поменялось. Близость Германии дает о себе знать. Люди находятся в состоянии тревожного ожидания. Происходят какие-то странные события, однако непонятно, кто и чем занимается.

Подхожу к буфету и из последней бутылки наливаю себе порцию ржаного виски. Потом засовываю люгер в плечевую кобуру. Пора выходить.

Минут через десять после начала прогулки появляется луна. Идти становится легче. Я двигаюсь очень быстро, стараясь держаться в тени. На всех улицах, ведущих к порту, дежурит полиция и армейские патрули. Мне их любопытство ни к чему.

Молю богов, чтобы парень из конторы американского вице-консула, с которым у меня состоялся недолгий разговор с глазу на глаз, дал точный адрес филиала фирмы «Глойдас, Нароков и Хааль», поскольку сегодняшний вечер может оказаться судьбоносным.

Улица, по которой иду, ведет в порт. От нее вправо отходят боковые улочки. Сворачиваю на последнюю. Теперь нужно найти белый столб. Вскоре вижу и его. На противоположной стороне – цель моих поисков. Небольшой двухэтажный дом с белыми стенами. Над входом надпись: «Глойдас, Нароков и Хааль».

Выжидаю пару минут, затем сдвигаю шляпу набекрень и перехожу улицу. В этот момент дверь открывается и из дома выходят двое.

Прячусь в тень и жду. Они шагают по улице, затем сворачивают в направлении города. Мужчина и женщина. Парень рослый и крупный. У дамочки отличная фигура, а на походку приятно смотреть.

Иду за ними. Возможно, это и есть Глойдас. В таком случае он-то мне и нужен.

Парочка не торопится. Идут прогулочным шагом. Замечаю, что дамочка держит спутника под руку. Похоже, отношения у них весьма дружеские.

Дальше они сворачивают направо, затем налево и входят в дверь, над которой висит фонарь. Подойдя ближе, вижу, что это таверна. Толкаю дверь и заглядываю внутрь. Обычная голландская таверна: дощатый пол, стены обшиты деревянными панелями и балки под потолком. По стенам развешаны пивные кружки и несколько старых картин. Американские туристы обожают забредать в такие места, фотографироваться и потом показывать снимки у себя в Ошкоше. (Если кто не знает, есть такой городишко в штате Висконсин.)

Вдоль стен, на высоте восьми футов, тянется галерея. В другом конце зала – как раз напротив двери – громадный камин, где вовсю пылает огонь. Под галереей вкруговую расставлены дубовые столики.

Оглядываюсь, и у меня едва не случается сердечный приступ. Парень, за которым я шел, занял самый дальний столик. Он сидит ко мне спиной. А лицом ко мне сидит дамочка и ведет с ним очень серьезный разговор.

И эту дамочку