Охотник встает спозаранку - Сергей Земцов

что я помню. Уже после я очнулся глубоко в пещере, куда меня без сознания утащили мои люди. Они меня не бросили, в отличие от тебя и твоих шавок. Мы выполнили свою миссию и вернулись домой, где я обнаружил у себя в кармане куртки две интересные вещи, которых никогда не видел. Я точно уверен: когда отправлялся с тобой на охоту, у меня их при себе не было. Возможно, мне их подсунул Костя, когда тащил меня на себе,— хотя не знаю, зачем ему это,— да и спросить у него теперь уже не спросишь благодаря тебе. Костя мёртв.

— И что же ты нашёл?

— Вот это,— Васнецов сунул руку в карман и достал мятый клочок бумаги и протянул его Седому. Тот взял его и внимательно изучил написанный текст на одной стороне, затем на второй.

— Что за хрень? — не понял Седой.

Васнецов принял ещё одну стопку текилы, а затем прокомментировал.

— Ну с одной стороны ты видишь адрес этого прекрасного заведения, а с другой… Ты умеешь же читать на латыни? Не так ли, Седой?

— Тут написано про месть. Затем — что-то про тварей, жрущих страх и какая-то тарабарщина. Это что заклинание?

— В точку! — третья стопка опрокинулась в желудок.

— Я не знаю такого заклинания.

— Честно? Я тоже,— довольно ухмыльнулся охотник и достал из кармана брелок с ключами.

Седой и его люди внимательно проследили за действиями Васнецова, а тот продолжал:

— Но что-то мне подсказывает, что вот эта штука даст ответы на все вопросы. Я прицепил этот камушек на ключи. Думаю — вдруг кто заинтересуется непонятным предметом, а так — брелок да брелок… Короче, кроме записки этой я в кармане нашёл вот этот небольшой камень. Похож на речную гальку, не правда ли? Я тоже так подумал, пока не вспомнил про то, что мой наставник говорил. Настоящий наставник, не ты. Как-то на заре моей бурной молодости он рассказывал про малюсенькие камушки, которых стоит опасаться, чтобы не причинить тотальный вред себе и окружающим. Умный был мужик. Жаль, я не такой…

— Стоять на месте,— скомандовал Седой,— брось камень.

— Как скажешь. Какой же ты всё-таки тупой, Пётр Андреевич.

Васнецов разжал камень, тот выскользнул из рук, упал на пол и разбился на мелкие осколки, словно хрусталь.

— Ой,— прокомментировал Васнецов и повернулся к очередной рюмке, выставленной перед ним барменом.

Этот камень, по рассказам старого охотника, наставника Васнецова, был очень редким артефактом, впитывающим в себя произнесённое заклинание, которое вырывалось наружу после того, как камень разбивался. На самом деле он не был таким уж хрупким предметом, в противном случае мог легко повредиться, например, будучи прицепленным небольшими резинками и липучками к ключам в качестве брелока, как это сделал Васнецов. Однако в процессе зарядки он настраивался на того, кто закладывал в него разрушительную энергию, и разбивался не только от физического воздействия, но и от воли человека, произнёсшего заклинания. Да и не каждое заклинание можно было заложить в этот артефакт, а только самые страшные и смертоносные, такова была его природа. Васнецов это прекрасно знал, Седой — нет.

Он заранее зарядил камень, прочитав перед ним заклинание, написанное на листе бумаги, что нашёл в кармане. Охотник не знал, чем оно может грозить, и старался об этом не думать. Пускать в ход этот камень он не планировал. Просто что-то внутри Васнецова подтолкнуло его прочесть заклинание и подготовить артефакт для использования.

Когда он шёл через зал и видел всех этих тварей, жрущих человеческое мясо и пьющих кровь, и нéлюдей, сидящих рядом с ними и мило ведущих беседу; когда слушал Седого и его рассказ о том, как они спокойно сотрудничают с демонами и вампирами,— всё это наполняло его ещё бóльшей ненавистью, чем в нём прежде было.

Раньше он просто хотел отомстить за предательство. За верного до самого конца Костю, за хороших парней Семёна и Макса, за искалеченных Полину и Андрея. Теперь его ярость достигла апогея, и он полностью лишился всех сомнений и пустил в ход страшный артефакт, хотя и не знал, в чём именно заключалась суть заклинания, написанного латынью на мятом клочке бумаги. Теперь ему уже было всё равно.

Свет в подвальном ресторане замигал, словно от перепадов напряжения. Народ заволновался, по залу прошёл ропот, кто-то потребовал электриков, однако через минуту освещение восстановилось.

Седой, окинув взглядом зал, повернулся к Васнецову и со злобой в голосе процедил:

— Ты что натворил, тварь⁈

Охотник, не отрывая своё внимание от пустых стопок, лишь глупо улыбнулся и пожал плечами. Он не выглядел испуганным или злым, скорее потерянным человеком с пьяным блуждающим взглядом. Бармен, пытаясь понять, как ему быть дальше, посмотрел на охотника, затем на Седого. Васнецов поднял руку и жестом указал на пустую рюмку, требуя её снова наполнить, но уже не текилой, а коньяком.

Бармен начал выполнять заказ, но, когда рюмка была заполнена до краёв, он всё продолжал лить, так как замер, удивленный увиденным перед собой.

Колонны, подпирающие перекрытие, вдруг начали покрываться бурной зелёной растительностью. Вьюн оплетал их прямо на глазах, словно змея. Стойка бара с такой же невероятной скоростью начала покрываться густым мхом, хотя обходила стороной людей и некоторые предметы, оставляя пустые островки со стоящими бутылками и рюмками. Точно так же мох держался подальше от разлитого по столешнице крепкого алкоголя.

Вдруг один из вампиров, сидевший в дальнем конце зала, вскрикнул и с грохотом упал на пол, а ещё через секунду закричал, потому что нечто потащило его под стол. В панике он цеплялся руками за стулья и ноги других гостей, которые тут же вырывались и отпрыгивали в сторону, затем он вцепился в край стола и опрокинул его набок. Все увидели, что вампира тащит куда-то в неосвещённую часть зала длинная и крепкая лиана. От вида представшей перед глазами картины молодая девушка завизжала и в панике бросилась к лифту, но запнулась о корни, расползшиеся по всему полу в проходе. Она упала, и её через секунду сверху накрыл огромный, липкий зелёный лист. Он мгновенно скрутил девушку в свёрток, напоминавший куколку бабочки. Она дико завизжала от боли. Липкая слизь начала заживо разлагать свою жертву. Её безумный вопль было слышно очень глухо, как будто из-под одеяла. Не прошло и минуты, как крик перешёл на булькающий хрип, а после и совсем стих.

В этот момент началась паника, и толпа бросилась к лифтам,