Отверженный 追放者 Часть III - Александр Орлов

Ты мешаешь мне, пустил корни в мире, который тебе никогда не понять. Это кладбище, да, но оно моё! А ты что⁈ Хочешь засадить его блестящими цветочками и радугу пустить? Этому не бывать. Я сожгу тебя, вместе со всем этим пестрым балаганом!

Я замер посреди комнаты, со свертком и зажигалкой в руках. Подумай, успокойся… Эмоции это то, что отличает тебя от Икари, злость такая же эмоция, как и любая другая. Будь методичен, бесстрастен, невозмутим.

Если я это сделаю…

Если сделаю это, то потеряю возможность чувствовать, а значит, и притворяться станет сложнее. Сейчас я в идеальном положении, внедряюсь в ряды противника, как заправский суперагент. Никто и предположить не может, что я — не я.

Да, я играю. Но делать это стало так легко!

Растягивая губы в улыбке, я больше не корчу угрожающую гримасу, все получается само собой. Я могу имитировать радость, злость, даже слезу пустить, если придется! Раньше о таком уровне имитации я даже и подумать не мог.

Но если сожгу здесь все к чертовой матери, то вновь стану холодной сущностью, которая не понимает, как правильно изображать эмоции. Стану безжизненным призраком, которого гонит лишь голод.

Нет, я всегда успею вернуться. Пока рано, слишком много вокруг людей, с которыми приходится контактировать. Если я лишусь своей способности вливаться в их толпу, то сойду с ума, каждую секунду пытаясь воспроизводить их привычки и реакции. Сейчас я гибрид, прототип психопата в нормальном теле, стоит дать этому необычному союзу шанс.

По крайней мере, пока Муза не вернется.

Вместо того чтобы сжечь рисунки, я поднес к пламени кончик сигареты и затянулся. Смятые бумажки полетели в стену.

Теперь я такой, и неважно, будет у меня Фокус или нет.

* * *

Когда я открыл глаза, солнце клонилось к закату, собираясь скрыться за чередой гор. Я потянулся, чувствуя как напряжены мышцы спины от длительного бездействия. Сколько же я так просидел?

Я помотал головой в поисках учителя, дед как сквозь землю провалился. Смотрящих тоже не было, наручник на руке помаргивал голубым светом, — одного меня все равно не оставили. Я встал со своего помоста и побрел обратно, тем же путем, каким старик меня сюда притащил.

Так, а это что?

Я заметил движение за деревьями, оттуда как раз падал красноватый свет заходящего солнца. Продвинулся немного вперед и вышел к ещё одной площадке на возвышенности. Старик восседал на пеньке и курил, а на краю пропасти, в позе лотоса, замерла женская фигура. В красных волосах играл ветер, руки сложены на коленях, лопатки прижаты друг к другу, чтобы сохранять напряжение и дышать полной грудью.

— Достаточно, Асура-чан, — закряхтел старик. — На сегодня твоя тренировка окончена.

Девушка медленно поднялась и поклонилась учителю, а заметив меня, приветственно кивнула.

— Можете возвращаться домой, — заявил Сатеши, — сопровождающих я отпустил, браслеты у вас. Не заблудитесь.

— А как же вы, сенсей? — поинтересовалась Асура.

— Я дойду сам, — махнул он рукой. — Не хочу вас задерживать. Идите, а то на ужин опоздаете!

Мы поклонились и пошли к дорожке, что должна была привести обратно.

— Давай ускоримся, — попросила девчонка, — тут не городской парк, фонарей нет, в кромешной тьме идти не хочется.

(Эй).

Заткнись.

(Эй… Ну может, того, а?)

Нет, мне нельзя её убивать.

(Да ладно тебе, Муза нас кинула, а эта сука заслуживает того, чтобы ты сломал ей шею.)

Да, мы в лесу вдвоем, и никого рядом, помимо плетущегося позади старикана, но делать этого не стоит. Брысь, назойливые мыслишки, фу, идите отсюда!

У неё трекер на запястье, тело быстро найдут, дед может услышать крики, да и ни к чему все это!

Черт, а это что… От мыслей о том, как я буду убивать Асуру, у меня натянулись брюки в районе паха. Боги, у меня стояк!

(Да ты извращенец, дружок).

Я тряхнул головой что есть мочи и зажмурился, пытаясь успокоиться. Таких сильных позывов давно не возникало. Но это глупые желания, вредные, импульсивные. А импульсивность, в моем случае, всегда приводит к трагедии.

— Ну так что? Тао тебя больше не донимает? — спросила Мико как бы невзначай.

— Мы… сработались, — ответил я. — Кстати, она не рассказала мне о тебе, как я не допытывался. Так что не суди её строго, мне все ещё нужен напарник, и желательно с руками и ногами.

— А ты мной интересовался? — сверкнула она глазами.

— Я должен знать, с кем имею дело.

— Если что-то хочешь узнать, спрашивай у меня лично.

— Ладно, — почесал я подбородок, — как ты сюда попала? Ты так и не ответила.

— Я, можно сказать, всю жизнь связана с гокудо, — вздохнула она. — Не сказать, что я когда-то сомневалась, что стану членом организации.

— Почему?

— Моя мать… Она работала в банном салоне.

— Она была…

— Работала в банном салоне, — металлическим голосом повторила она.

— Понял, — кивнул я. — А отец?

— Он был якудза, но я его видела лишь мельком, иногда. Запомнила его вычурные костюмы, красные рубашки, лакированные туфли… И значок клана на лацкане белого пиджака тоже запомнила. Я всегда хотела стать якудза, детская мечта, знаешь? Деньги, роскошь, свобода… Чего еще желать? В детстве зачитывалась статьями про знаменитых «старших сестер». Помню был фильм, — «Королева ночи», про то, как они-сан стала боссом семьи Ямагути. Пересмотрела его раз тысячу.

— Отец отправил тебя сюда?

— Най… Думаю, что он вообще не знает, где я. Там другая история, — в общем, когда мама умерла, меня не выбросили на улицу. Норика-сан, добрая женщина, оставила меня жить в салоне, зарабатывать на еду. Я таскала простыни, гладила простыни, стелила простыни, — в общем, работа была просто супер. И долго я на ней оставаться не собиралась, поэтому годам так к 13-ти, я связалась с уличной компашкой беспризорников, и вместе мы начали проворачивать аферы по заработку. С украденного телефона искали педофилов, чтобы их потом шантажировать, работали наркокурьерами на закладках, грабили пьянчуг после закрытия бара, ну и всякое такое. Весело было. В 15-ть возле одного клуба, в который я попасть не могла, мы познакомились с молодыми парнями, рекрутами клана Оде. Когда трешься под боком большой рыбы, всегда найдется чем перекусить,