След у таежной реки - Александр Александрович Тамоников

заводы в одночасье превратились в танковые и принялись перековывать орала на мечи. Тракторы в хорошем состоянии изымались армией для эвакуации с поля боя подбитых танков, своих и вражеских. Вряд ли ситуация в колхозе «Пограничник» будет лучше, но истомившаяся душа Рябцева жаждала подробностей.

— Да как сказать… Терпимо…

Вовсе не уклончивость ответа бросилась в глаза Петракову. Валентин заметил, как напрягся Зайцев, словно его спросили о чем-то запретном, о чем стыдно или опасно говорить. С лица на какой-то миг исчезло выражение открытости, «простыня» замкнулся, начал осторожничать. Быть может, Петракову просто хочется настоящей оперативной работы, хочется увидеть шпиона там, где его нет? Сержант не испытывал полной уверенности в том, что он поступает правильно, но решение принял без промедлений.

— Вы поедете с нами.

— Братцы, да как же? — обиженным тоном заспорил Зайцев. — Поезд ведь уйдет!

— Полу́чите от нас письменное объяснение для своего командира, — неумолимо требовал Петраков, словно звание и впрямь позволяло ему написать такое объяснение. — Разберемся, и вас отпустят. Даже до Хабаровска довезут, если понадобится.

3

Кабинет капитана Николая Назарова выглядел пустым и неприветливым. Минимум мебели, только самая необходимая, никаких личных предметов, ни намека на вазы или другие штучки, оживляющие интерьер и добавляющие уюта. Пепельница на столе, портрет Сталина за спиной — и только. Аскеза в обстановке создавала иллюзию голых стен. Никто не знал, что все свои богатства Николай Иванович держит в нижнем ящике стола, большую часть времени запертом. Сейчас ящик был выдвинут и демонстрировал владельцу папку с бумагами, поверх которой лежали спусковая собачка от отцовского маузера, бесхитростная мамина брошь со стекляшкой вместо камня, рапана со сколом, привезенная из семейной поездки в Алушту, а также покрытая серебряной краской картонная елочная игрушка в виде певчей птички. Незатейливые воспоминания о совершенно другой жизни.

Высшую ценность из потаенных сокровищ Назаров держал в руках. Его пальцы гладили потертую фотокарточку с измятыми краями.

«Маришка, родная ты моя, — мысленно взывал он, — как же я тоскую по тебе! И по тебе, Алешенька, сынок!..»

Снимок запечатлел счастливо улыбавшуюся женщину в летнем платье, к ногам которой робко прижимался мальчик трех лет.

За дверью раздались шаги Петракова; Назаров нехотя убрал карточку в нижний ящик стола, повернул ключ в замочной скважине и откинулся на стуле. Сержант постучал.

— Входи, Петраков. Докладывай.

Капитан не торопил подчиненного, сам говорил неспешно, но имел привычку опускать формальности. Информацию нужно сообщать быстро, без экивоков, вне зависимости от того, важная она или нет. Дело покажет степень важности каждого сообщения.

— На станции задержали солдата, товарищ капитан. Рядовой Зайцев. Говорит, что своих догоняет. Но есть в нем что-то подозрительное. Нервный какой-то.

— При виде чекистов некоторые нервничают, — спокойно констатировал Назаров.

Он обеспокоился, что неуемный сержант организовал проверку и притащил сюда солдатика, побуждаемый желанием проявлять активность в работе. С другой стороны, не замечено за Петраковым, чтобы он просто так хватал людей с улиц.

— Тут другое, — возразил Валентин, — о себе он говорил четко, как по заученному, а вот про колхоз вдруг занервничал.

— Про какой колхоз?

— Колхоз «Пограничник» в Бикине. Рябцев сущий пустячок о тракторах спросил, а Зайцев тотчас напрягся. Может, конечно, зря мы парня привезли…

— Что конкретно сказал Рябцев? И каково его мнение?

— Спросил: «Тракторов-то у вас не осталось, наверное?» Мнения нет. Рябцев трактористом в колхозе работал, вот и решил с колхозником на знакомую тему поболтать.

«Коварный вопрос, надо Рябцева в любом случае поблагодарить», — подумал Николай Иванович и опять же не стал тратить впустую время на дальнейшие расспросы, велев показать вещи, изъятые у задержанного при обыске.

— Сейчас принесу, — ответил Петраков и вышел из кабинета.

Капитан НКВД родился в 1904 году в рабочей семье в Иваново, впрочем в то время называвшемся Иваново-Вознесенском. Подростком лет пятнадцати начал трудиться подмастерьем у сапожника, затем, в 1921 году, устроился туда же, где работали его родители, — на фабрику «Красная Талка». Работа на фабрике ему не пришлась по душе, единственным плюсом из потраченных там двух лет юноша считал знакомство с Мариной. После армии Назаров пошел по военной стезе, обучался стрельбе в Осоавиахиме. Тогда же сделал предложение любимой девушке, которая ответила согласием. В роковом июне 1941-го Николай Иванович был направлен на курсы НКВД в Москве — в будущую Первую школу Главного управления контрразведки СМЕРШ.

На фронте он с июня 1942 года в должности оперуполномоченного отдела контрразведки Третьей танковой армии, сформированной накануне, в мае. Со славной Третьей оперуполномоченный прошел весь ее боевой путь, начиная от контрудара по Девятой танковой дивизии вермахта под Козельском, затем участвуя в Острогожско-Россошанской наступательной операции и заканчивая трагическими боями за Харьков. Попытка освободить город завершилась, как известно, неудачей РККА. На исходе Харьковской оборонительной операции 25 марта 1943 года третья танковая была обескровлена, отчего спустя примерно месяц армию расформировали, а Назарова отправили на Дальний Восток.

И вот капитан Назаров здесь, как Рябцев, как Петраков. Рябцеву здесь нравилось, Петраков скучал по сражениям, Назаров никаких эмоций не испытывал. Николай Иванович хорошо справлялся с чекистской работой, подходил к каждому заданию с максимальной ответственностью, а место прохождения службы не имело для него значения.

Проверкой военнослужащих Назаров обычно не занимался, он формально состоял в третьем отделе СМЕРШа, то есть специализировался на работе с вражеской агентурой. Но в маленьком городке, по сути вчерашнем поселке, каковым являлся Бикин, смершевцы постоянно совмещали обязанности.

Сержант вернулся с вещами Зайцева.

Документы, кисет, коробок спичек, складной нож, ложка, фляга, расческа, зубочистка, тренерский свисток, пять рублей купюрами по одному рублю, семнадцать копеек монетами разного достоинства, письмо от кого-то из родных, тоже носящего фамилию Зайцев. Никаких секретных пакетов, фонариков, радиоприемников, даже часов не было, что, к слову, ничуть не удивляло. Деньги опять же невеликие, явно не для подкупа. Словом, имущество подозрений не вызывало. Предметы, которые мы носим с собой, сообщают о нашей личной жизни подчас очень много. Скудный скарб рядового Зайцева говорил о том, что новобранец слабо представлял, что ждет его в армии, какие вещи ему пригодятся.

«Зачем ему свисток? В футбол играть собрался, что ли?» — мысленно сострил Назаров и углубился в чтение бумаг.

По документам выходило, что Иван Архипович Зайцев родился очень далеко отсюда, аж в Бугурусланском уезде Самарской губернии, причем именно в уезде и губернии, поскольку в год рождения Ивана — 1925-й — в административном делении страны сохранялись обозначения старого режима. Слова «район» и «область» закрепились на нашей карте чуть позже. Какими судьбами паренька занесло сюда, Назаров пока не знал. Однако Зайцев состоял на учете в местном военкомате, которым и был призван в текущем августе.

Более всего капитана заинтересовало письмо, которое вывела корявым