Балтийская гроза - Евгений Евгеньевич Сухов

– Слушай мою команду! – громко и торжественно произнес Григорий и, сделав небольшую паузу, продолжил: – По фашистским гадам… Огонь!!

Глава 22

28 июля 1944 года. Вдоволь нахлебался!

Командиру 15-й добровольческой латышской пехотной дивизии оберфюреру СС Херберту фон Обвурцеру не спалось. В уставшей голове плескались отрывки какой-то меланхоличной мелодии. Настроение так себе. В общем, ничего хорошего. Не рождественский пирог, но жить можно. По ночам в Ионишкисе было нестерпимо душно, а еще без конца донимал гнус. В родном Северном Тироле сейчас самая благодатная погода: прохладно, вокруг горы со снежными вершинами, даже комара не встретишь! Спать привыкли при распахнутых окнах, чтобы всем телом ощущать студеный горный воздух, который неизменно просачивается под одеяло. Теперь все это где-то очень далеко…

Иногда до слуха доносились раскаты канонады – бои шли на соседнем участке фронта, где позиции удерживала 19-я добровольческая латышская пехотная дивизия СС[138]. В душу вдруг закралась тревожность. Через плотные занавески тускло пробивался наступающий рассвет, но за долгие ночные часы даже на минуту не удалось сомкнуть глаз.

Оберфюрер поднялся и подошел к окну. Через темно-серую пелену облачного неба тускло пробивались мерцающие звезды. Расплывчатый горизонт напоминал край далекого берега, до которого не дотянуться. Пошире распахнув занавеску, Херберт фон Обвурцер посмотрел на городскую ратушу, укутавшуюся во мглу, словно в теплое ватное одеяло. Отчетливо был виден только золоченый шпиль башни, тщетно пытавшийся дотянуться до бледного диска луны.

Неожиданно зазвонил телефон. Подняв трубку, Херберт произнес:

– Оберфюрер Обвурцер у аппарата.

– Господин оберфюрер, это вам звонит ваш водитель, обер-фельдфебель Кариус. Разрешите доложить, – услышал Херберт растерянный голос.

– Докладывайте, черт возьми! Что у вас там стряслось?!

– На трассе «Шауляй-Елгава», неподалеку от Ионишкиса, с машиной случилось небольшая поломка. Несмотря на все мои старания, мне не удалось завести машину. Как раз в это время по трассе проезжала бронированная колонна, и я вышел им навстречу, чтобы попросить у них помощи, но неожиданным образом бронетранспортер, ехавший первым, протаранил мою машину и сбросил ее в кювет!

– Что?! – невольно выкрикнул Херберт. – Как – сбросил? Что за колонна?

– Не могу знать, господин оберфюрер. Но в колонне было около десяти машин.

– И куда они направились?

– Не могу сказать точно, но они проследовали дальше по трассе.

Фон Обвурцер отпустил своего водителя четыре часа назад повидаться с братом в какой-то малонаселенный пункт с труднопроизносимым названием, расположенный в двадцати километрах от Ионишкиса. Кариус уже должен был вернуться, и вот теперь выяснилась причина его запаздывания.

– Вы рассказали полевой жандармерии о случившемся?

– Рассказал, господин оберфюрер, – с готовностью отозвался обер-фельдфебель. – Мои показания приняли к сведению и сказали, что попытаются отыскать эту колонну.

– А с машиной что?

– Она сильно повреждена. Ей требуется капитальный ремонт.

В условиях фронта всегда все непредсказуемо. Отпускаешь водителя на какой-то час, а с ним происходит нечто непредвиденное.

– Проклятье! – выругался оберфюрер. – Где вы сейчас находитесь?

– В каком-то небольшом поселке в пятнадцати километрах от Ионишкиса. Название его не помню, если хотите, могу узнать.

– К черту название! Немедленно возвращайтесь в город! – не дожидаясь ответа, Херберт положил трубку.

В просветлевшем горизонте появилась красная полоска, которая с каждой истекшей минутой все более наливалась багрянцем, а потом вдруг разом брызнула желтым светом. Солнце поднималось медленно, как будто бы всходило через силу, а может, кто-то неведомый и чрезвычайно сильный тянул его за длинный подол, не давая возможности взбираться по-быстрому…

В какой-то момент Херберт почувствовал, что очень устал. Прожитый день давал о себе знать – тело наливалось свинцовой тяжестью, едва хватало сил, чтобы пошевелить рукой. Самое время добрести обратно до кровати, плюхнуться на смятое одеяло и забыться глубоким сном хотя бы на ближайшие два часа…

Спал оберфюрер мертвецки, будто бы провалился в черную, тягучую бездну, из которой не существовало выхода. Проснулся он от нарастающего гула, – так работают двигатели бронетранспортеров. Что это еще за дела? Сейчас все машины находятся в укрытии под охраной и не могли выехать без его разрешения! Кто же из водителей осмелился нарушить приказ начальника гарнизона!

Рев двигателей все более крепчал – бронеколонна двигалась прямиком в центр города. Обвурцер глянул в окно: на ратушную площадь выехал полугусеничный бронетранспортер SdKfz 251/9, а за ним подтянулись еще две бронированные машины. Совершив небольшой разворот, они остановились прямиком напротив городской ратуши.

Происходящее выглядело предельно странным. Перемещение каждого подразделения находилось под его личным контролем – ни один танк, ни одна бронемашина без его разрешения не покидала свои позиции. Еще более непонятным выглядело, что движение происходило в предрассветное время. Как комендант города оберфюрер обязан был знать численность личного состава в каждой части, чтобы более грамотно вести оборону города.

Херберту было известно, что происходит в радиусе сорока километрах от города – ему немедленно докладывали о каждом транспорте, въехавшем в населенный пункт, включая мотоциклы, а уж о танках и бронетранспортерах должны были докладывать в первую очередь и без промедления. А тут на подконтрольную территорию въехала неизвестная бронированная техника, а коменданту о ней никто не доложил!

В последние недели в городишко ежедневно прибывали разрозненные военные подразделения, которые тотчас пополняли вновь образованные формирования. О каждой группе военных докладывали сначала с первого КПП, расположенного на мосту через реку Мусу, а потом со второго, установленного в трех километрах от города. Однако в этот раз пропускные пункты молчали.

Кузова бронетранспортеров были прикрыты провисающим брезентом. Машины замерли, будто чего-то выжидая. Происходящее выглядело странным.

На городских улицах также никакого движения, если не считать патруль полевой жандармерии, пересекавший площадь, усиленный двумя автоматчиками. Приостановившись на минуту около трех бронированных машин, они выкурили по сигарете, о чем-то между собой посовещались, даже посмеялись разок, а потом, преисполненные воинского долга, нырнули в затемненные улицы.

Херберт поднял трубку телефона, чтобы поинтересоваться у начальника штаба о происходящем. Вполне вероятно, что оберштурмбаннфюрер СС Эмиль Кауфман в курсе перемещений. Внезапно что-то шаркнуло, потом донесся протяжный заунывный скрип несмазанного железа, и ворота гаража, где прежде размещалась синагога, распахнулись. Пространство взорвалось звуками заведенного двигателя, и на площадь выехал тяжелый танк «Тигр», а за ним, соблюдая аккуратную линию, выкатились еще четыре. Стволы танков хищно зашевелились, как будто высматривали подходящую цель, потом вдруг замерли напротив солдатских казарм и с грохотом изрыгнули из себя снаряды. Здание, в котором размещался 34-й добровольческий пехотный полк СС, будто подпрыгнуло на месте, а потом его стены колыхнулись волной и рухнули, погребая под