Русские банды Нью-Йорка - Евгений Костюченко

— Ложимся в дрейф, — приказал Илья. — Они пройдут мимо нас?

— Похоже на то.

Катер приближался, мерно пыхтя машиной. На его мостике вдруг загорелся белый глаз прожектора, и острый луч пробежался по воде, осветил лодку и тут же погас, словно испугался. Машина зафыркала чаще, и катер стал удаляться вверх по течению.

— Ну да, это охрана, — сказал грек. — Только у них такие прожектора, как на броненосцах. Куда это они торопятся? Наверно, нашли брошенную шлюпку. Смотри, там груз под брезентом. Повезло ребятам. Большая шлюпка, тяжелая, и сидит низко.

— Да, сидит низко… — повторил Илья, кусая губы от злости.

Луна с издевательской четкостью высвечивала каждую складку на брезенте, под которым уплывала от него тысяча долларов.

Он не мог заснуть всю ночь, ворочался на узкой кровати, подсчитывая убытки. Почему он забрал только три отреза? Боялся, что хозяева обнаружат пропажу. Глупо. Он даже брезент за собой подоткнул и обвязал тем же узлом, чтобы никто ничего не заметил.

Идиот. Почему он не поторговался с Шекером? Десять долларов за отрез шелка! Да коробка хороших сигар стоит дороже! От сигары остается только пепел и вонь, а шелковое платье можно носить всю жизнь. Идиот! Придурок! Почему он не выломал загородку и просто не утащил ту шлюпку с собой, как это сделала полиция?

Но как они нашли? Он-то попал туда, потому что элементарно заблудился, и потому что не знал, что за мысом есть прекрасный боновый причал для лодок. А полицейские? Они-то весь берег знают, как собственную квартиру, могут ходить там с закрытыми глазами…

Вот именно. Они знали, куда идут. И знали, за чем.

Он ходил по комнатке, пил воду, но не мог успокоиться. Судьба посылала ему такой шанс, а он им не воспользовался.

И вдруг ему стало ясно, что он зря переживает. Ничего страшного. Наоборот. Он заработал тридцать пять долларов, не ударив пальцем о палец. И он нашел место, где можно еще не раз вытянуть что-нибудь ценное. Сегодня это шелк, завтра табак, да мало ли что могут прятать пираты в своем тайнике? Они прячут, а полиция забирает? Ну да, ведь они в сговоре!

А раз так, то картина начинает играть совсем иными красками. Красть у вора — это и кражей назвать нельзя. А обворовать полицию, которая покрывает воров — вообще благородное дело.

Он заснул с довольной улыбкой на лице. И встал с отменным настроением. Его разбудил Дик.

— Приходи завтракать, Томас уже вторую порцию доедает.

«Завтрак? Это что-то новое», — подумал Илья, потому что обычно они только ужинали в салуне.

Яичница с толстым куском бекона, горячий хлеб и полная масленка на столе — намазывай сколько душе угодно.

— Если б я так завтракал каждое утро, стал бы чемпионом мира, — с набитым ртом пробубнил Томас. — Еще бы пива со сметаной! Борцы пьют его вместо чая, когда хотят набрать вес.

— Сметану я тебе дам, добавь ее в кофе, — сказал Дик. — А про пиво забудь. Сегодня вы еще выпьете, но вечером. А сейчас тебе нужна ясная голова.

— Что нам взять с собой, кроме ясной головы?

— Вам все дадут на месте. Поторопитесь, босс не любит ждать.

Они вышли из салуна и остановились под навесом, не решаясь выйти под ливень. Илья, подражая Томасу, поднял воротник пиджака.

— Постоим, — сказал напарник. — Чего зря мокнуть, все равно сейчас кончится.

Но дождь, похоже, только набирал силу. По краям мостовой текли потоки мутной воды, унося мусор. Грязные волны пенились и бурлили над решеткой канализации.

— Может, пойдем? — спросил Илья, из-под навеса разглядывая тучи между домами.

— Думаешь, босс заплатит нам больше, если мы придем мокрыми до нитки?

— Мне плевать, сколько он заплатит. Просто не люблю опаздывать.

— Не опоздаем.

Они побежали, догоняя стрит-кар, который катился по рельсам за лошадьми. Заскочили на ходу и протолкались на переднюю площадку. Томас подмигнул:

— Билли, у тебя круги под глазами. Сознавайся, в чьей постели ты кувыркался всю ночь? У Лиззи был, или у этой, черненькой?

— Тебе-то что? — Илья пожал плечами.

— Черненькая по тебе сохнет. Сама говорила. Сколько ты ей заплатил?

— Коммерческая тайна.

— Ха! Я-то думал, тебе она даст бесплатно, — рассмеялся Томас.

— Ты знаешь, чего ради нас вызвали?

— Да обычное дело. Сейчас сам увидишь.

Дождь кончился, когда они уже подошли к порту. У ограды переминалась небольшая толпа. Типичные новые иммигранты — их еще качает на твердой земле после парохода, и все озираются, со страхом и изумлением в глазах.

От толпы отделился человек, одетый чуть приличнее остальных. Пенсне и рыжая бородка клинышком делала его похожим на учителя.

— Все собрались, только вас ждем, — сказал он, пожимая руку Томасу, и оглядел Илью. — С тобой новенький? Что-то он молодо выглядит.

— Зато его здесь никто не знает.

— Чего это вы нарядились, как на танцы? Ну-ка, сними пиджак, мой юный друг…

Он сам попытался расстегнуть пуговицу на пиджаке Ильи. Но тот перехватил его руку:

— Полегче, приятель.

«Учитель» долго тряс кистью и дул на нее, словно обжегся. А Томас, посмеиваясь, скинул куртку, потом снял рубашку, куртку же надел на голое тело. Глядя на него, Илья поступил так же. Свои рубашки они отдали «учителю», а тот выдал им две замусоленные кепки.

— Вот теперь вы похожи на докеров.

Они затесались в толпу, где Илья обнаружил несколько знакомых физиономий. Эти парни иногда забегали в салун, чтобы о чем-то переговорить с Томасом. Среди иммигрантов они держались особняком, и Томас поздоровался с каждым за руку.

— Ну, Билли вы знаете, парень надежный, проверенный. А кто с той стороны?

— Пятеро из Адской Кухни.

— Будет весело, — Томас потер руки и оглянулся на иммигрантов. — Откуда эти?

— Немцы.

— Какие задохлики. Тоже мне, грузчики. Загнутся через неделю.

— Нас не касается. Наше дело — довести их до пакгауза, а там пускай Сильвер думает.

Толпа вдруг как-то разом стронулась с места, и все зашагали к воротам. Томас дернул Илью за рукав:

— Не спеши. Держись в середке. Когда надо будет, я тебя вытолкну вперед. И все время помни, что я за спиной. Мы тут все двойками работаем.

Глядя вперед, между спинами шагающих немцев, Илья видел, что возле портовых ворот стоит кучка людей с тряпичным плакатом. Материя трепыхалась на ветру, и он не сразу разобрал, что там было написано.

«Равная оплата за равный труд».