Прокурор для Лютого - Федор Бутырский

Утреннее июньское солнце уже золотило верхушки вековых сосен, горделиво возвышавшихся вдоль оживленной подмосковной трассы, когда на пыльной обочине остановился мини-вэн «шевроле». Это был настоящий дом на колесах, с мягкими спальными местами, телевизором, видеомагнитофоном, холодильником, газовой плитой, микроволновой печкой и даже химическим туалетом. В такой замечательной машине можно ехать без остановки не одну сотню километров, и дорога не покажется утомительной.

Спустя несколько минут рядом, плавно качнувшись, притормозил шикарный синий «понтиак», водительская дверца плавно раскрылась, и из дивного американского автомобиля вальяжно вышел невысокий краснолицый мужчина с чуть выпученными глазами — последнее обстоятельство придавало ему неуловимое сходство с отварным раком. Поправив огромную «гайку» на волосатом пальце, он хлопнул дверкой и направился к «шевроле».

На синем «понтиаке» теперь ездил Сухой — удивительно, но на этот раз хозяин огромной криминальной империи был один, без телохранителей. Правда, на заднем сидении оставался еще один человек, однако белоснежный костюм, делавший его обладателя похожим на опереточного сицилийского мафиози, субтильное телосложение и неестественная бледность лица вряд ли подошли бы человеку, в обязанности которого вменялась охрана тела самого босса.

Сухарев, подойдя к мини-вэну, по-барски кивнул водителю — из шикарного дома на колесах вылез горбатый, квадратноголовый, мрачного вида уродец, смачную фактуру которого мог бы по достоинству оценить только голливудский режиссер, специалист по «ужастикам».

В то утро за рулем «шевроле» сидел телохранитель, камердинер и эконом загородного хозяйства Ивана Сухарева.

— Привет, Штука, — небрежно поздоровался босс, протягивая руку.

— Здравствуй, — с обычным почтением отвечал Штука.

— Все в порядке?

— Да, вещи собрал, по списку, как ты мне и написал, — Штука принялся подробно перечислять все, что лежало в мини-вэне: он знал, что босс любит путешествовать с комфортом даже на сравнительно небольшие расстояния. — Тачку на нашем автосервисе проверили, все подкрутили, подкачали… Теперь хоть до Парижа кати.

— Вот и ладненько… — Сухарев на секунду задумался. — А девчонка — там?

— Спит, — кратко ответил Штука.

Сухой подошел к мини-вэну, приоткрыл дверцу — действительно, на спальном месте лежала молоденькая девушка. Густые каштановые волосы растрепались по маленькой подушке, тонкая, почти прозрачная кисть руки беспомощно свесилась из-под одеяла…

— Ну, как у нее дела? — авторитет аккуратно закрыл дверцу.

— Перед отъездом я ей двойную дозу «оргазма» вкачал, как ты мне и говорил… Нормальненько — лежит в машине, кайфует, наверное. Что с ней будет?

— Сколько раз ты ее этим порошком кормил?

— Да раз десять уже… В чай подмешивал, в соки, в супы — ничего, хавает. Молчаливая какая-то стала, не скандалит… Грустит. Только не пойму никак, для чего это тебе надо? — осторожно поинтересовался горбатый.

— А это уже не твоего ума дело, — немного снисходительно оборвал его лидер самой сильной московской группировки, — мое дело говорить, твое — делать. Для того тебя и держу. Сделал — спасибо. А теперь давай ключи и документы на тачку.

Когда распоряжение было выполнено, горбач поинтересовался, но теперь уже осторожно:

— А надолго?

— Как только, так сразу, — Сухарев бросил Штуке ключи и техпаспорт от «понтиака» — тот поймал их на лету. — Значит, так: пока меня нет, ты остаешься в городе за главного. Я тебе все сказал, так что делай. С банкиром тем долбанным, который под Казаном раньше был, разберись по уму — сдается мне, он филки от меня крысит. И по-доброму так, по-доброму, просто намекни, что лучше на заднице не юлить, а отдавать все. Пусть поймет, что я не Казан, пусть очко сыграет… Дальше: фирма та автомобильная, о которой мы с тобой позавчера базарили — так вот их на показательный раздербан, чтобы все видели. Осмелели, козлы. Не хрен. Если что — по «ручнику» связывайся, не по старому, по новому перетрем подробно. И смотри мне, — глаза Сухого нехорошо сузились, — чтобы никакой самодеятельности… А то у тебя еще и спереди горб вырастет. Ну, все, желаю успеха…

— Хорошо, — поджал губы Штука, косясь на пассажира «понтиака».

Сухарев махнул рукой сидевшему в легковом автомобиле пассажиру.

— Давай, Заводной, перелазим в эту тачку… Побыстрей, времени мало.

Сухой и бледный в белоснежном костюме сели в «шевроле», Штука — в синий «понтиак». Заурчали двигатели, и спустя несколько минут машины, посигналив друг другу на прощание, разъехались в разных направлениях…

Прокурор, относился к той редкой и счастливой категории людей, которых трудно вывести из себя. Ироничный, спокойный, улыбчивый, он на многих, если не на всех производил впечатление человека, который знает все заранее — и что произойдет завтра, и что может случиться через год, через два, и чего случиться не может вообще никогда. Такого, как он, трудно чем-нибудь удивить, обескуражить, а тем более — сильно расстроить.

Но последние известия, полученные сегодня утром, повергли его в полное уныние.

Во-первых, авторитетная судебно-медицинская экспертиза установила, что шесть с половиной килограммов обуглившейся органической массы из сгоревшего подмосковного гаража не принадлежат гражданину Найденко А. Н. Ошибки быть не могло: труп идентифицировали по структуре спирали ДНК, взятому из старого анализа крови гр. Найденко, и показатели не совпали — получалось, что в гараже сгорел не Коттон, а кто-то иной. Коттон это лишь грамотно и умно подстроил, подбросив в карманы неизвестного сотовый телефон, паспорт и кредитные карточки.

Зачем, почему он это сделал?

Естественно, напрашивался единственно правильный ответ: потому, что хотел исчезнуть. Теперь, со ста миллионами долларов вор мог безбедно прожить в любом уголке земного шара.

Так что теперь лови вора, если сумеешь…

Ну, а вторая новость оказалась немногим лучше, чем первая: в шесть часов утра жулик Коттона, Вареник, покончил жизнь самоубийством в Бутырской тюрьме.