Задохнись моим прахом - Анна Александровна Летняя

Сначала их как-то ловили. Но потом отток людей становился все больше и больше. И всем просто стало фиолетово.

Говорили, что в соседнем городе Южного Береллина спокойно принимают беженцев. Запрягают работой, но зато кормят. Для нас тогда это было раем. Хоть и в клетке. Я же не решилась даже подумать об этом. В школе все еще оставались люди, которые во мне нуждались.

Так, после очередного тяжелого дня, удостоверившись, что больше никому не нужна моя помощь, я уже собиралась незаметно увильнуть в свое тайное место. Но тут меня настигла Роуз.

– Уже уходишь? Я думала, мы сходим поесть на второй этаж. Ну знаешь, как раньше. До всего того, что…что было.

Бедная Роуз. Она как-то пыталась внутри себя пропустить все те события, что произошли. Возможно это было что-то психическое: мозг просто не смог больше выдержать похожее шокирующее событие и начал блокировать реальность.

Но мне не хотелось ей врать. Через силу проводить с ней то время, которое я могла бы отвести на отдых. Или сон. Я придумывала всегда разные причины, чтобы куда-то уйти. И тот раз был не исключением.

– Прости, сегодня без меня. Надо одному парню помочь, он какую ночь уже не спит. Пообещала, что проведу эту с ним. Чтобы он, хотя бы, сегодня отдохнул.

Возможно в тот момент Роуз догадалась, что я вру. Не потому, что знала всех раненных и следила за ними не меньше, чем я. Просто увидела, как я выдавливаю из себя какие-то дурацкие оправдания и совсем не слежу за тем, как меня выдает мимика.

Или чувствовала это. Не знаю. Просто знала.

Потому что в ту же секунду мне стало дико стыдно. Ведь Роуз, прервав мои блеяния, просто положила руку мне на плечо и сказала.

– Я поняла, Лав. Иди. Тебе это нужно. Я подожду.

Я не смогла взглянуть ей в глаза и согласиться. Это было уже сверх моих возможностей. Потому что сразу бы рассказала ей о том, какая я несчастная врушка и проделываю этот трюк с ней уже не в первый раз.

А вдруг она знает?

Вдруг сразу это заметила и просто подыгрывает мне каждый раз?

Стало тошно. И я поспешила на воздух. Даже упала по дороге, поскользнувшись на луже. Если на небе и существует Бог, то в эту секунду он точно покарал меня за вранье.

Через пару минут я уже сидела в том же спортивном зале и курила ту же самокрутку. За этот месяц она действительно стала мне спасением. От нее становилось легче. Она как будто уносила весь прошедший день в своем дыме.

К ее компоненту я относилась более спокойно.

Да и к смерти уже тоже.

Что-то внутри во мне умерло. Я даже не знала что, ведь казалось, что умирать нечему.

Знаешь, когда кажется, что хуже быть не может.

А потом раз – и наступает то самое хуже.

Возможно это был страх того, что смерть и меня настигнет когда-то. Как будто эта дама с косой сидела все время рядом, пока я курила, и повторяла “Да, тут еще так много работы”.

Иногда хотелось протянуть ей самокрутку. Но каждый раз я жадничала.

Сама себе накрутит.

Вдруг показался один из парней. Сюда мало кто стал приходить, люди боялись оставаться одни. А мне это было необходимо.

Медленно подойдя, он присел рядом. И тоже закурил.

– Жалко того паренька со сломанной шеей, – сказал он, – я думал,он, все-таки, выкарабкается.

Я не стала отвечать. Надеялась, что он сейчас докурит, поймет, что тут ловить нечего и уйдет. Но он не унимался.

– Все говоря, мол, надо валить. Пока еще ноги целы. Не факт, что «Саузен Пауэр» не навестит нас вновь. Но каждое утро люди думают, что, уходя на вылазку, видят школу в последний раз. Не знаю даже, надеются они на это или все же боятся.

Потом он посмотрел на меня.

– Тебе точно надо валить.

И я не выдержала. И рассмеялась.

– Мне? Ты в темноте точно меня разглядел?

– Лав, я вижу, как ты много делаешь. Поэтому у тебя больше шансов отсюда выбраться. Еще ты маленькая и незаметная. И пока без особых травм.

Он хорошо затянулся прежде, чем сказать следующее.

– Все рано или поздно уйдут. Это уже не прежнее убежище, где можно было поиграть в карты по вечерам и набухаться с горя. Люди просто ждут два пути: либо они уйдут, либо здесь же умрут. Каждый стал сам за себя. Одна ты все еще за что-то борешься. Или за кого-то.

И он наконец-то меня покинул. Затушив сигарету об пол, он резво встал с пня и вышел из зала. Оставив меня наедине с тем, что сказал. Как будто думал, что остаток дня я проведу в раздумьях над этим. А я лишь, докурив, также встала и пошла к своей кровати, мечтая о том, что по пути мне не придется опять кого-то спасать.

Ночи стали светлее, чем раньше. Даже было видно звезды. Кто-то, не в силах больше терпеть жару в помещении, перетащил свой матрас на улицу. А потом просто ушел. Как и все.

Проходя в сотый раз мимо этого матраса, я решила прилечь на него и посмотреть на небо. Может быть именно в этом, пусть и опасном, месте я смогу выспаться?

И я заснула. Так быстро, что даже не осознала. Пока не увидела сон.

Он был не такой как раньше. Я не стояла на какой-то тропинке, вокруг меня ничего не взрывалось. Нет, я была в каком-то светлом месте. Где-то на облаках. На минуту даже задумалась: может я во сне умерла? Перенеслась, так сказать, сразу на небо. В тот самый рай, о котором говорят.

Мне даже не пришлось никуда идти. Облака были повсюду: пористые, волнистые, пучкообразные. Хотелось прямо прилечь на нихи утонуть до следующего возрождения. В виде какой-нибудь бабочки или птицы.

Но пока я искала то облачко, в котором смогу утонуть, увидела перед собой силуэт. Не такой черный, как раньше во снах. Наоборот, очень светлый. Буквально сияющий. До тех пор, пока он не приблизился ко мне и не решил выключить свои софиты.

– Лав, – произнес он и решил мне показаться.

Передо мной стоял Джереми. Высокий, мускулистый, с чистым и, даже, сверкающим лицом. Прямо как у Эдварда Каллена20.

– Джереми, – произнесла я в своем сне. И обняла его.

Слава богам, для меня тогда он был телесным. Хотя мы оба все еще стояли