Переводчик - Александр Шувалов

Рассказывать о себе Сергей не очень любил, вернее – очень не любил, ибо справедливо полагал, что излишние знания всегда создают проблемы для того, о ком что-то знают. Ну, к примеру, считает обожаемая шефиня, что единственный китаист в ее фирме когда-то окончил пединститут где-то в Сибири или на Дальнем Востоке и долго работал с языком практически, и пусть себе считает. Потому что, узнай вдруг она, где ему довелось изучать эту иноземную мову и как он ею действительно владеет, дамочка обязательно постаралась бы платить меньше, а требовать больше.

Сергей Волков родился в первой половине шестидесятых в Москве. Отец был скромным клерком в министерстве внешней торговли, а мать преподавала английский в военном институте иностранных языков. Ему не было и пяти, когда папу, выпускника восточного факультета МГУ, направили на скромную должность в торгпредство Советского Союза в Гонконг. В Гонконге папина карьера неожиданно резко пошла на взлет, и на долгие годы он стал незаменимым. В торгпредстве было полно блатных мажоров и пламенных партийцев, но Москва требовала результатов, и кто-то должен был их давать. Так семейство Волковых и прожило в Гонконге долгие двенадцать лет, изредка выбираясь в отпуска в Союз.

Попав в столь юном возрасте в многоязыкий Вавилон, Волков-младший к семи годам бойко изъяснялся на «наньяне» (южный вариант китайского языка), вовсю трепался по-английски и даже немного понимал французский. Такая вот компания сложилась у них во дворе. По достижении семи лет юного полиглота было решено отдать в школу для иностранцев с преподаванием на английском и китайском языках. А чтобы чадо не забывало язык родины, дома с ним говорили только по-русски, да еще заставляли читать русскую же классику. Вот потому к семнадцати годам Сергей свободно изъяснялся на китайском в двух вариантах – на южном диалекте и на общегосударственном языке КНР «путунхуа», – на английском и прилично владел французским. Его папа не стеснялся пользоваться услугами юного дарования, а потому лет с пятнадцати Сергею довелось познать прелесть переводческой работы.

Если с учебой проблем особых не возникало, то отношения с одноклассниками порой строились непросто. Не секрет, что к советским гражданам никто, никогда и нигде не испытывал особых симпатий. Вообще-то, если честно, и на родине-то их не особенно любили. Когда Сергею исполнилось десять, в его класс перевели трех юных штатников. И началось. Троица невзлюбила его мгновенно – как «коммуниста», во-первых, и как первого ученика, во-вторых. Организовать бойкот «коммунисту» не получилось, тогда его стали отлавливать и поколачивать. А так как спасаться бегством удавалось далеко не всегда, то вскоре Волков-младший начал регулярно приносить домой не только отличные отметки, но и синяки. С этим что-то нужно было делать, и на семейном совете решили, что сыну пора заняться спортом. Поэтому в один прекрасный день Волков-старший отвел сына в боксерский клуб «Цзинь Лун» («Золотой дракон»). Почему именно бокс, ведь в то время мир сходил с ума по восточным единоборствам, и в Гонконге было полно мест для желающих этой экзотикой заняться? Да потому, что Николай Владимирович в молодости сам не без успеха выступал на ринге и, что самое главное, он был прагматиком и реалистом. Как известно, ничто так не способствует развитию здорового прагматизма, как работа в сфере внешней торговли.

В боксе у Волкова-младшего почти сразу стало получаться. Выяснилось, что у него хорошая реакция, быстрота и при этом унаследованные от папы прагматизм и трудолюбие. Вдобавок ко всему кровожадные дебилы из школьной группы поддержки ни на минуту не давали расслабляться, и Сергей пахал в зале как проклятый. Где-то через полгода у него прорезались острые и резкие удары с обеих рук, достаточно неожиданные при его тогда хрупком телосложении. В итоге, когда святая троица в очередной раз подстерегла его в укромном месте, Сергей убегать не стал, а просто их всех отколотил, причем, помня советы прагматика-папы, по физиономиям не бил, а от души настучал обидчикам по жирным пузам. Проигравшая сторона, покидая поле битвы, клятвенно обещала устроить «третью мировую войну», однако на следующий день сначала сделала вид, что в упор не замечает Сергея, а потом и вовсе стала набиваться в друзья. Так, один из америкосов даже пригласил его к себе домой на день рождения. Папа посоветовал пойти и даже составил компанию сыну. Он выпил виски с отцом некогда избитого одноклассника, пригласил его к себе в гости и в итоге подружился. Результатом этой дружбы стал крупный контракт, подписанный американской фирмой-монстром, с одной стороны, и министерством внешней торговли – с другой. Из всего умел извлекать пользу Волков-старший. Много лет спустя Сергей всерьез подумывал о том, что папа имел какое-то отношение к истории его вражды с юными штатниками, уж больно все сложилось складно по месту и времени.

Между тем успехи на ринге у Сергея росли как на дрожжах. Он стал чемпионом клуба, а затем и Гонконга, причем большинство боев закончил досрочно. Острые и резкие удары превратились со временем в нокаутирующие, и редко кому удавалось продержаться против него более раунда. Команда клуба часто выезжала на международные соревнования: в Макао, на Филиппины и даже в Австралию, но Сергея туда не пускали, и вообще, в один прекрасный день папа посоветовал сыну ходить в боксерский зал не чаще двух раз в неделю, исключительно для поддержания формы. Сергей не стал спорить с родителем, он ограничил посещение боксерского зала, зато увлекся рукопашным боем. Занятия в группе вел отставной инструктор британских коммандос, неизвестно каким ветром занесенный в Гонконг. Он учил реальному бою, без условностей и ограничений, присущих боксу, и Сергей всерьез увлекся. К семнадцати годам он стал лучшим в группе, и... все вдруг закончилось.

Неожиданно Волкова-старшего отозвали на родину. А в Союзе начались сплошные чудеса. Сначала его наградили, причем почему-то орденом боевого Красного Знамени, а потом быстро уволили из министерства. На этом чудеса не закончились. Вскоре после возвращения супруги Волковы тихо и без скандала разошлись, разменяли московскую квартиру и разъехались по малым родинам: в Питер – отец и в Ростов-на-Дону – мать. Сергея берега Дона или Невы в одинаковой степени не прельстили, он полюбил Москву, и уезжать из нее не захотел. Доучившись полгода в московской школе, он (не без совета отца) поступил в Институт стран Азии и Африки при МГУ на отделение китайского языка, всерьез полагая, что, окончив институт с отличием, он сможет остаться в столице.

Но не сложилось. В начале второго семестра Волков серьезно избил четырех пятикурсников-москвичей. Эти милые ребята сперва, как следует, напились, а потом решили продолжить банкет в институтской общаге. Будущие дипломированные востоковеды там еще изрядно добавили, и их потянуло на подвиги. Они вломились в комнату к какой-то первокурснице, и дело едва не закончилось гнусно, но, слава богу, у девчонки хватило ума громко и пронзительно завизжать. На ее счастье и на беду остальных участников этого действа, юный Волков в тот момент заглянул к девчонкам из своей группы по соседству, вернуть занятый ранее учебник языкознания Реформатского.