Магнат. Люди войны - Николай Соболев

— Если пожелаете. Если нет — мы удовлетворимся подробным отчетом.

— Что за самолет?

— Новейший Bell Aircobra, на сегодняшний день он превосходит все строевые истребители по скорости, маневренности и вооружению.

— Какова цена?

— В зависимости от комплектации, может различаться чуть ли не в два раза. Я пришлю вам подробную роспись.

Министр кивнул, а майор все-таки попросил разрешения осмотреть танк.

— Сделайте одолжение, только белый китель не самая лучшая для этого одежда. Эй, ребята, найдите комбинезон сеньору адъютанту!

Министр от участия отказался. Но задавал снаружи вопросы лазавшему внутри майору. Наконец, тот выбрался обратно:

— Гораздо удобнее, чем другие машины, которые я видел!

За спиной громыхнуло жестью, все обернулись — из очередного набега на порт вернулись Панчо и трое его ребят, в каждой руке они тащили по две канистры.

— Вот, нашли полтора десятка! — гордо отрапортовал Панчо.

— А остальные?

— Ищем.

Майор, пользуясь тем, что не успел снять комбинезон, полез знакомиться с канистрами — крутил, открывал, хватал по две…

Расстались на предложении поужинать, но министр отговорился семейным торжеством, а вот адъютант согласился.

А то бы меня в ресторан не пустили — тут строгие нравы, без галстука вечером никак нельзя, будь ты хоть десять раз миллионер. Мало того, одиночные мужчины должны сидеть в особом зале, не там, где семьи. Хорошо хоть отдельные кабинеты были.

Разговор крутился вокруг танков и самолетов, а также прочего оружия и хода боевых действий в Чако. Когда официанты притащили асадо — целую гору жареного мяса — разговор добрался до канистр.

— Что за история с ними? — из всего разнообразия на блюде майор выбрал почки и полил их соусом чимичурри.

— У нас разграбили часть груза, пропало две сотни канистр, — я же предпочел классику, говяжьи ребра.

— Сожалею. Могу подсказать, где закупить бочки для бензина.

— Бочки у нас есть, нам нужны именно канистры.

— Да, я оценил, удобная модель. Хотелось бы иметь такую и в нашей армии, — закинул удочку Перон и добавил: — А я бы завтра попросил департамент контрразведки заняться вашими канистрами. Это не дело, когда грабят военное имущество да еще у гостей!

В моей голове включился калькулятор — что можно с этого поиметь и что потерять, и через минуту я сделал предложение:

— Вы сможете производить их самостоятельно?

— Конечно! Мы богатая страна, со своей промышленностью! — гордо приподнял подбородок майор.

— Тогда я готов предоставить вам лицензию на производство для армии, без права продажи или экспорта.

Честно говоря, я был уверен в обратном — распробуют и попытаются сделать на них бизнес, но латиноамериканский рынок меня не интересовал. Вот когда для большой войны их начнет штамповать Америка — это будут совсем другие цифры.

— Это щедрое предложение, — в глазах майора тоже прокрутились колесики арифмометра, но закончил он с фирменной улыбкой:. — Вот если бы еще лицензии на танк и самолет…

— Ну уж нет, — расхохотался я, — «Тетенька, дайте напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде!»

Мы посмеялись, чокнулись прекрасным местным вином и таким образом закрепили сделку.

— Вообще я считаю, сеньор Грандер, что Аргентина должна развивать свое военное производство. Мы богатейшая страна Латинской Америки, мы в состоянии многое делать сами, даже танки!

— Зачем же вам тогда мои?

— Ваши я рассматриваю как образцы для учебы.

Утренняя La Nacion порадовала заметкой, которую громко зачитал Панчо:

— «Выпал из окна! Вчера на улице Асопрадо выпал из окна таможенного управления сеньор Х. Абехоро. Пострадавший отделался легким испугом».

— Попал под лошадь, — не очень понятно отреагировал Кольцов, а Эренбург ему понимающе улыбнулся.

— Неплохо день начинается, — завязал я ненавистный галстук.

А куда деваться, еще вечером прибыл второй адъютант, на этот раз самого президента, с приглашением в Casa Rosada*. Чего там ожидать не сказал, но от визитов в президентский дворец не отказываются, заодно хоть город посмотрю, а то все метались между гостиницей, портом и таможней.

Casa Rosada — букв. «Розовый дом», президентский дворец

Хренушки — дворец от здания таможенного управления отстоял на полкилометра. Так что прокатились с Ларри по авениде Девятого Июля мимо театра Колон не то в романском, не то в барочном стиле и свернули на Диагональ Норте, вот и все путешествие. Разве что в ожидании поворота полюбовались на регулировщика в белых нарукавниках и белом же назатыльнике. Настоящий артист, движения отточенные, четкие, смотреть приятно. Тем более под музыку — из раскрытого окна доносились звуки танго.

Обелиск Мая, памятник генералу Бельграно, въезд во дворец, охраняемый двумя вояками в парадной форме, с аксельбантами-эполетами, вот мы и внутри.

Чего от нас хотел президент Аугустин Хусто, приятный дядька в генеральском мундире, я так и не понял. Нет, само собой, он хотел денег в виде инвестиций, но куда и зачем? С военным производством в условиях Великой Депрессии аргентинцы решили не затеваться, а для подъема экономики Хусто ввел план, похожий на рузвельтовский «Новый курс», то есть в основном развитие инфраструктуры. А мне, как настоящему буржую, это неинтересно.

Тем более они сейчас носятся с только что подписанным пактом, про который упоминал американский посол — «Южноамериканский антивоенный договор». Даже представили меня автору, министру иностранных дел Карлосу Сааведре, чертовски похожему на актера Юрия Соломина, если бы не внушительный орлиный нос.

Когда я совсем заскучал, все благолепие аудиенции в президентском дворце пошло прахом — за дверями послышалась возня, створка распахнулась со стуком, и в кабинет президента ворвался всклокоченный мужчина лет тридцати в сбившемся набекрень галстуке. За ним по полу катилась оторванная пуговица.

— Коррупция! — возгласил он, тыча пальцем в президента. — Всюду коррупция!

Я на всякий случай отодвинулся — вдруг покусает, явно же не в себе человек!

— Либорио, выйди, — покрасневший генерал поднялся с кресла, — у меня гости.

Названный Либорио наконец обратил внимание на меня, на секунду запнулся, а потом заорал:

— А-а-а, Грандер! Кровопийца! Долой империализм янки!

Я начал вставать ему навстречу, примериваясь, с какой руки заехать в челюсть, но тут запыхавшиеся служители буквально вынесли его, приподняв за локти.

Президент даром что пар из ушей не пускал, сжимал и разжимал кулаки, наконец, совладав с собой, проговорил:

— Извините, сеньор Грандер. Это мой сын, Либорио, он… не совсем здоров. Начитался всякой марксистской дряни и приобрел идею-фикс.

После чего Хусто