Балтийская гроза - Евгений Евгеньевич Сухов

– Сделаем, командир! – ответил старший сержант Нелюбин, командир бронеавтомобиля, замыкающего колонну.

– Никуда они от нас не денутся, товарищ капитан, – добавил заместитель командира разведроты техник-лейтенант Чечулин.

Далее последовала полоса низкорослого, чахлого и редкого леса, будто бы переболевшего рахитом, росшего в узкой зеленой низине, которую преодолели минуты за три, а за ним на небольшой пологой возвышенности гладкоствольной стеной произрастал сосновый лес. Полугусеничные бронетранспортеры приблизились к шоссе и, затаившись в густых зарослях лещиновой рощи, стали дожидаться приближения батальона.

Бойцы сняли с кузова брезент и застыли у бортов с автоматами.

Ожидание не затянулось, пехотинцы вскоре появились на узкой проселочной дороге длинной, измотанной и расхристанной колонной. Впереди шел все тот же полковник. Вот только в этот раз немец вышагивал энергичнее, осанка выглядела прямее, он даже что-то ободряюще выкрикивал подуставшему воинству.

Включив рацию на передачу, Галуза скомандовал:

– Орудия к бою! Открывать огонь только по моей команде!

Башенный стрелок рядовой Смолин приник к оптическому прицелу. Лафет дрогнул, и семидесятимиллиметровое дуло хищно повернулось направо, выискивая подобающую жертву (короткоствольное орудие за характерный внешний вид немцы прозвали обрубком, что никак не умаляло его боевых качеств). Ствол немного опустился и угрожающе остановился на первых рядах. Полковник умрет первым, он даже не осознает, что произошло. Просто ухнет во мрак, из которого не будет возврата.

Капитан Галуза наблюдал за приближающейся колонной через смотровое окно, прикрытое броневой заслонкой. За пулеметом, расположенным в кормовой части, встал Егор Косых. Так же, как и остальные, он дожидался команды командира роты. Противник, не подозревая, что его ждет, беспечно топтал землю, поднимая ботинками пыль. Поравнялись с бронетранспортерами, спрятавшимися в густой растительности, и столь же беспечно последовали дальше.

– Огонь! – выкрикнул Галуза.

Тотчас грянул залп из всех орудий, и пушечные взрывы мгновенно раскидали пеший строй.

– Заряжай! – выкрикнул командир орудия, выискивая через оптический прицел следующую цель.

На колонну обрушился шквальный огонь…

Автоматчики, высунувшись из кузовов бронетранспортеров, стреляли длинными очередями по уцелевшим, из бронеавтомобилей пулеметчики доставали разбегающихся; и через несколько минут война для немецких пехотинцев закончилась…

Галуза вновь приник к смотровому окну. На дороге оставались лежать разорванные и обезображенные тела. А те, кто еще продолжал дышать, умрут в ближайшие минуты от кровопотери и от множественных ранений. Полковник лежал далеко от дороги в кустах боярышника с обескровленным лицом. На теле не было ни царапины, разорвало лишь мундир, и через прорехи просматривались его угловатые плечи. Его внутренние органы были разорваны взрывной волной, и он скончался еще до того, как оказался на упругих ветках куста.

В лесу стало невыносимо тихо. Ветерок, баловавшийся в кронах деревьев, перепугавшись разрывов, куда-то удрал; лесные птицы тоже присмирели. Безмолвие, укрывшееся в звериных норах, чего-то выжидало. Думалось, что это не конец. Так и произошло – со стороны дороги послышался нарастающий гул приближающихся автомобилей.

– Езжай немного вперед и посмотри, что там творится на дороге, – приказал Галуза.

Водитель понял без перевода и громко произнес:

– Jawohl, herr Kapitan![148]

Бронетранспортер, подминая колесами высокую траву, проехал между кустами и замер у дороги, спрятавшись за толстым стволом сосны. Выглянув из башни, Галуза приложил бинокль к глазам и увидел, как по дороге на расстоянии полутора километров к месту гибели батальона мчалось пять грузовых автомобилей, за ними, не уступая им в скорости, лязгала гусеницами немецкая самоходно-артиллерийская установка «Ягдпантера», прозванная истребителем танков.

– Редкий зверь, – оценил капитан, наблюдая за тем, как самоходка поднимает за собой клубы пыли. – Пушка мощная, вот только броня плохонькая, может и не выдержать… Заряжающий, давай подкалиберный, – приказал он, – научим фрицев уму-разуму.

– Есть, подкалиберный! – весело отозвался рядовой Трохин.

Колонна остановилась, а из кузовов стремительно повыскакивала рота пехотинцев, вооруженных штурмовыми винтовками. Пригибаясь, они скорым шагом двинулись прямо на затаившиеся бронетранспортеры. Двигались грамотно, старались взять технику в клещи. У десятка солдат Галуза заметил противотанковые ружья. «Как только они приблизятся метров на пятьсот, сразу раскинут на земле сошки и будут выцеливать бронемашины, – размышлял Григорий. – Этого допустить нельзя, следует уничтожить их раньше, чем они успеют приблизиться».

– Подпустим на километр, а там и ударим! – объявил он. – Рота, слушай мою команду! Открывать огонь по моему первому выстрелу из орудия. Старайтесь уничтожить солдат с противотанковыми ружьями.

Установив рацию на прием, услышал голос замкома роты:

– Сделаем все как нужно, товарищ капитан.

От местности Мешкучае, откуда выдвинулась бронированная разведколонна, прошли около семидесяти километров. Немало! В самом начале пути Григорий даже не представлял, что сумеет продвинуться на столь значительное расстояние. Чем глубже колонна заходила на территорию противника, тем труднее было продвигаться. Вот наконец и увязли! И похоже, что крепенько.

Самоходка самоуверенно приближалась, не замечая спрятавшегося в кустах полугусеничного бронетранспортера.

– Сержант, наводи дуло в боковину башни, там потоньше будет, – приказал Галуза, продолжая наблюдать в бинокль за двигавшейся самоходкой.

– Есть, навести в бок на башню, – живо ответил Трохин.

Короткоствольная пушка повернулась горизонтально, выискивая цель, обнаружив, слегка поползла вниз.

– Никуда ты теперь от нас не денешься!

Галуза ждал, когда самоходка приблизится до километра. На этом расстоянии ее башня будет находиться под углом девяносто градусов – самый благоприятный поворот для пробивания брони. Главное, чтобы водитель не свернул в сторону. На рубке самоходки располагаются приборы наблюдения, через которые командир экипажа обозревает окрестность, и при должной наблюдательности он может заметить бронетранспортер, затаившийся в разросшихся кустах можжевельника. К счастью, этого не произошло, бронированная махина продолжала следовать дальше, пренебрегая вероятной угрозой. Можно предположить, что экипаж даже заприметил полугусеничный бронетранспортер, но принял его за своего. Тем хуже для них!

На краю дороги росла одиноко стоящая черешня с усеченной кроной, выпуская во все стороны стрельчатые ветки. До нее как раз будет километр. Как только самоходка поравняется с ней, следует произвести выстрел.

Самоходно-артиллерийская установка неумолимо приближалась. Вот ее корпус закрыл ствол дерева, и капитан Галуза громко, срывая голос, выкрикнул:

– Огонь!

Прозвучавший грохот заложил уши. Григорий увидел, что самоходку, получившую критическое повреждение, крепко тряхнуло. Массивный конический сердечник, пробив в броне отверстие небольшого диаметра, влетел внутрь башни. Раскаленные до высоких температур многочисленные осколки сердечника и брони разлетелись в закрытом пространстве башни, поражая экипаж самоходки, уничтожая оборудование и выводя из строя оптику и механизмы…

С обеих сторон усилилась стрельба, бабахали пушки, несколько тяжелых пуль зло чиркнули по броне бронетранспортера, оставляя царапины, и совсем уж зло чиркнула по металлу тяжелая мина и свалилась в неостывшую воронку. Галуза лишь пригнулся, продолжая оставаться на месте, и с жадностью хищника наблюдая за самоходкой, получившей смертельное