Русские банды Нью-Йорка - Евгений Костюченко

Даже во время службы простым патрульным Пит Салливан умудрялся получать нагоняй от начальства за превышение полномочий. Вместо того, чтобы как все нормальные полицейские собирать дань с проституток и карманников, Салливан дрался и грозил арестами. Кому такое понравится?

Владельцы притонов жаловались на него своим покровителям из числа политиканов, покровители давили на полицейского инспектора, тот устраивал взбучку начальнику участка — и ретивого патрульного переводили из округа в округ. В конце концов, он оказался в затонном районе, который кишел пиратскими кабаками.

«Лоханка крови», «Тайная бухта», «Кошачья аллея» — в заведениях под такими милыми вывесками собирались самые отъявленные головорезы Манхэттена. Эти парни были слишком тупы, чтобы заручиться поддержкой городских чиновников — да и кто бы пустил в приемную таких оборванцев?

К тому же их бизнес не приносил стабильных доходов. Бордель или игорный дом — предприятия непрерывного цикла, и процент с выручки поступает в карманы «крыши» постоянно. А пираты могут целыми неделями торчать в кабаке, ожидая подходящего судна. Да и в случае успешного налета еще неизвестно, сколько они выручат за краденое. Нет, от «затонных» шаек политиканам не было решительно никакой пользы. Поэтому с пиратами было решено покончить.

Так патрульный Салливан попал в «пароходный» взвод. Несколько десятков таких же, как он, неудобных полицейских ходили на «Сенеке» верх и вниз по Гудзону и Ист-Ривер. Они были готовы в любой момент отчалить от парохода на шлюпках, едва завидев пирата или уловив сигнал тревоги. И наконец-то никто не ругал их за чрезмерное употребление дубинок.

Он быстро дослужился до сержанта, а еще через пару лет был представлен к званию капитана. Причиной такого быстрого роста было не только служебное рвение, но и то, что места на карьерной лестнице часто освобождались. Пираты сопротивлялись отчаянно, морская полиция несла потери, к тому же многие списывались на берег, не выдержав напряжения.

Однажды на похоронах сослуживца Салливан встретил старого знакомого, Фицпатрика. Когда-то они вместе начинали, патрулировали ночные улицы Адской Кухни, вдвоем отбивались от десятка бандитов, громили притоны и гонялись за карманниками — в общем, честно вбивали дубинками уважение к закону.

Фиц давно ушел из полиции на какую-то мелкую должность в благотворительном фонде, однако было очевидно, что он не проиграл — Салливан моментально оценил его костюм и заколку для галстука, украшенную бриллиантом.

Старые приятели стояли рядом над свежей могилой, слушая пастора (погибший, как и они, был ирландцем). Затем направились в паб, и там выяснилось, что Фиц появился на кладбище не случайно. Он попросил Салливана выполнить небольшое поручение. Одно из тех поручений, какие исправно выполнял его погибший товарищ. Надо было обойти несколько заведений в Бруклине и собрать с владельцев ежемесячные взносы. Два процента от собранного причиталось сборщику.

Салливан не смог отказать. Он знал, что подобными делами занимаются многие, если не все. У него подрастали сыновья, хотелось сменить квартиру и переехать в более приличный район, загородный домик (приданое жены) давно нуждался в ремонте — да мало ли на что могли бы пойти эти два процента?

Поначалу он даже не знал, куда уходили собранные деньги. Просто передавал их Фицпатрику. Только получив приглашение на торжественный банкет в «Тамани-Холл», Салливан понял, что деньги, заработанные проститутками и шулерами, уходят на нужды демократической партии.

После банкета его отношение к службе заметно изменилось. Теперь он сам стал наказывать тех подчиненных, кто слишком усердствовал при задержаниях. Многих заставил уволиться. Резко сократил число рейдов, и значительно расширил агентурную сеть. Скоро он знал о пиратах почти все, и при желании мог бы прихлопнуть одновременно всех «затонных» главарей. Да вот только не было у него такого желания.