Пятьдесят на пятьдесят - Феликс Фрэнсис

Мне было приятно, что рядом с бабушкой находятся такие заботливые люди.

— Спасибо, — сказал я.

— Если что понадобится, зовите. — И Лаура указала на красный шнур, свисающий вдоль стены рядом с кроватью. — Сейчас она в порядке, но вдруг понадобится сводить в туалет или что еще. Иногда она бывает очень нетерпелива.

— Спасибо, — еще раз сказал я. — Буду иметь в виду.

Я сидел и не спеша пил кофе. Бабушкин чай остывал на столике.

— Вот, бабуль, — сказал я и придвинул к ней чашку. — Пей, а то совсем остынет.

— Я чай не пью, — ответила она, однако все же взяла фарфоровую чашку тонкими костлявыми пальцами и стала пить. Чашка быстро опустела, я забрал ее и поставил на поднос.

— Бабуля, — сказал я. Она продолжала смотреть в окно. — Бабушка, — повторил я чуть громче и потянул ее за руку.

Она медленно обернулась ко мне.

— Бабуль, можешь рассказать мне о моих родителях? О Питере и Трише? — Мне не казалось странным, что я называю папу и маму по именам. Ведь мамы и папы у меня никогда не было, были только бабушка и дедушка.

Она смотрела прямо мне в глаза, и по взгляду я понял — снова настало помутнение сознания. Я испугался, что потеряю последний шанс, потеряю ее. Даже в лучшие моменты задавать ей вопросы и получать ответы было нелегко. А в нынешнем состоянии — невозможно.

— Бабушка, — уже настойчивей повторил я, — расскажи мне о Питере и Трише.

— Питере и Трише? — Она вдруг словно проснулась.

— Да, бабуль. О Питере, твоем сыне, и Трише, его жене.

— Просто ужасно, — пробормотала она и вновь отвернулась к окну.

— Что ужасно?

— То, что он с ней сделал, — ответила она.

— А что он с ней сделал? — спросил я и снова потянул за руку, чтобы привлечь внимание.

Она обернулась ко мне.

— Он убил ее, — медленно произнесла она. — Он ее убил.

— Тришу?

— Да, — сказала она. И посмотрела прямо мне в глаза. — Он убил Тришу.

— Но за что? — спросил я. — Почему он убил Тришу?

— Из-за ребенка, — ответила она.

— При чем тут ребенок? — воскликнул я. — Почему надо было убивать ее из-за ребенка? — «Наверное, — подумал я, — отец убил маму, потому что ребенок был не от него».

Бабушка продолжала смотреть мне в глаза.

— Он и ребенка тоже убил, — добавила она.

— Да, понимаю. А чей был ребенок?

— Триши, — ответила она.

— И Питер был отцом?

— Питер убежал.

— Да, я знаю. Питер убежал потому, что убил Тришу. Но был ли Питер отцом ребенка?

В глазах ее снова промелькнуло недоумение.

— Это не Питер, — медленно произнесла она. — Это Тедди. Это он убил Тришу.

Я замолк, затем решил, что она что-то путает.

— Нет, — сказал я. — Конечно, это Питер убил Тришу, правильно? Поэтому и убежал.

— Тришу убил Тедди. — Она произнесла это отчетливо и громко. Похоже, что ничего она не напутала.

Я сидел, точно громом пораженный. Так, значит, убийцей был не отец, а дед.

— Но почему он ее убил? — в отчаянии пролепетал я.

— Из-за ребенка, — все так же отчетливо произнесла она. — Твой дед был отцом этого ребенка.

«О боже», — подумал я. Нерожденный младенец мамы, девочка, которая могла стать моей младшей сестренкой, одновременно доводилась мне тетей.

Я просидел с бабушкой еще час, пытаясь сложить воедино фрагменты этой печальной истории. Пытаться извлечь мало-мальски точные детали из ее замутненной памяти было равносильно сборке кубика Рубика с закрытыми глазами. Прежде я не только не видел общей картины, я далеко не был уверен, что сумею разгадать эту головоломку вообще.

Однако теперь она начала выдавать тайну, сжигавшую ее изнутри на протяжении столь долгого времени, и я не ожидал, что ей удалось сохранить такую ясность мысли. Я знал, что многие больные, страдающие ярко выраженным слабоумием, способны вспоминать события давних лет и при этом абсолютно не помнят того, что произошло совсем недавно, — этим и объясняется их неспособность нормально функционировать изо дня в день. Примерно то же самое произошло и с бабушкой этим утром, когда все эти ужасные признания полились из нее, как вода из разбитого кувшина, и она, судя по всему, испытывала облегчение — от того, что может поделиться тайной, мучившей ее на протяжении стольких лет. Всего за час я узнал о родителях и своем детстве больше, чем за все тридцать семь лет. И мне страшно не понравилось то, что я узнал.

Выяснилось, что мы впятером жили в доме деда в Суррее и что мама моя переехала туда сразу после свадьбы. Прежде я как-то об этом не задумывался, но бабушка, судя по всему, тогда не видела в том ничего необычного.

Однако, если то, что сказала мне бабуля, правда и если я правильно прочел все недосказанное между строк, отношения между отцом и мамой складывались напряженные. И между родителями и бабушкой с дедушкой тоже постоянно возникали трения. Такую семью никак нельзя было назвать счастливой.

Выяснилось также, что родители, когда случилась трагедия, были в Пейнтоне не одни. Бабушка с дедушкой поехали вместе с ними, ну и я, разумеется, тоже был там. Идею провести отпуск в Девоне подал отец, видно, пытался как-то наладить отношения, но вышло только хуже.

— Питер и Триша все время ссорились, — говорила бабушка, слегка склонив голову набок и закрыв глаза. — Конца тому не было. Не раз доходило и до рукоприкладства. Питер дал ей пощечину, а она исцарапала ему лицо.

«Так вот откуда частички эпителия отца под ногтями у мамы, — подумал я. — Полиция провела анализ ДНК и сочла, что убийца он».

— А потом она сказала ему, что ребенок не его, — продолжила бабушка. — Сказала, что он от твоего деда. Он был просто вне себя от ярости.

— Питер был вне себя от ярости? — решил уточнить я.

— Да, — сказала она. — Но и Тедди тоже бесновался, потому что она грозилась рассказать всем, даже газетчикам. И говорила, что после этого он потеряет лицензию букмекера.

Не думаю, что у него отобрали бы лицензию. Но очевидно, что дед испугался не на шутку.

— Но дитя, которое носила в себе Триша, это действительно был ребенок от дедушки? — спросил я.

— Да, — ответила она и открыла глаза. — Думаю, да.

— Ты в этом уверена? — не отставал я.

— Уверена, — ответила она. — Я и раньше подозревала, до того, как она призналась. Месяцами твердила Тедди, что лучше б мы жили без нее, но он и слышать не желал. Вообразил, что влюблен в нее. А потом как-то утром, после того, как Триша сказала, что это он отец ребенка, входит в гостиницу, где мы остановились, и говорит, что между ними все кончено. Ну и после так спокойно говорит мне, что он задушил эту маленькую сучку.