Волк насторожился - Александр Бушков

– Это повышает мои шансы? – глянула она вполнекокетливо. – Вы ведь сами говорите, что я – единственное звено…

– А если – не единственное? – резонно спросилДанил. – Если она к тому же свалится нам на голову с целой шайкоймосквичей, тоже жаждущих процента?

– Вряд ли она доверится кому-то в столице, –серьезно сказала Марина. – Вот там-то гораздо больше шансов оказатьсялишней у стола. Нам, как старым знакомым, она доверяет больше хотя бы потому,что прекрасно изучила и хорошо представляет, чего от нас ждать…

– А вы, я смотрю, обладаете толикой здоровогоцинизма? – хмыкнул Данил.

– Время такое, – в тон ему ответила Марина.

– Ну да, всегда время виновато… – пробормоталДанил под нос. – Ладно, я пошел в гараж. Там есть хорошая мастерская, амне вопросов задавать не принято. Вас не коробит, что вскрытие будетпроизведено в столь антинаучных условиях?

– Ох, после того как ребята черт знает где вскрывалипервую… Вы покажете, если что-то найдется?

– Непременно.

– Можно, я немного пока выпью?

– Бога ради, – сказал он. – Только неувлекайтесь, вдруг мне потребуется консультация…

…Пока басовито гудел станок и повизгивал металл по металлу,он стоял в сторонке, у окна. Любопытство было какое-то ленивое, вторичное, чтоли.

– Готово, – сказал механик.

Данил обернулся. Парень держал Будду основанием вверх, каквазу – и там, чуть пониже среза, виднелся плотный сероватый ком, туго вбитый впустотелое туловище творца учения о нирване.

– Благодарю, – сказал Данил. – И забытьначисто…

Он так и нес статуэтку до коттеджа, в той же позиции, зажавпод мышкой срезанный бронзовый кружок. Пытался вспомнить по дороге именакаких-то исторических личностей или названия городов, связанных с этими местамив пятнадцатом веке, но, как ни изощрялся, не вспомнил. Потому что, кажется, такничего об этом и не читал. И не смог бы сказать точно, были ли здесь или возлеБайкала какие-то города.

Марина встретила его любопытно-хмельным взглядом. Успела уже«усидеть» полбутылки ликера – и на сей раз не озаботилась возней с юбкой, такчто Данил, предвидя кое-что наперед, иронически хмыкнул. Про себя, конечно.Ножки безусловно заслуживали внимания – а вот прямолинейная женская логика,незамысловатая, как гребешок, заслуживала лишь сожаления. Ну да, уже не две, атри пуговички расстегнуты…

– Цирковой номер, – сказал он, садясь и устраиваяБудду меж колен. – Чем бы нам… ага.

Подцепил этот ком, и в самом деле оказавшийся чем-то вродеплотной ваты, вилкой и лезвием собственного перочинного ножика. Легонькопотянул, примеряясь. Ком выскочил легко. Марина чихнула, смешно морща нос. Емусамому явственно щекотал ноздри сухой и летучий запах – то ли пыли, то ли кожи.Теми же археологическими орудиями осторожно развернул слежавшуюся вату.Обнаружился сероватый сверток толщиной с граненый стакан.

– Пергамент? – спросил он.

– Ага. Бумаги здесь делать не умели, а папируса небыло. – Марина почти касалась его щеки своей, так что Данил чувствовалсвежий запах ее кожи. – Разворачивайте, не бойтесь, там был точно такойже, и он выдержал…

Он осторожно отогнул краешек. Пергамент и в самом деле несобирался рассыпаться в прах – но так и норовил свернуться назад, в болеепривычную за столетия позицию. Данил крепче сжал пальцы.

Черные строчки выведены аккуратно, но буквы совершеннонезнакомые, напоминавшие то ли пляшущих брейк муравьев, то ли обрывки паутины.

– Ну да, тайджиутский, как и в первом тексте… –Марина заглядывала ему через, плечо. – По-моему, и текст тот же – ястолько на него таращилась… Но не ручаюсь.

– М-да, я бы тоже не ручался, – с сомнениемпокачал головой Данил, пытаясь сообразить, в чем заключаются различия межиероглифами, и уловить какую-то систему. Но все эти закорючки выгляделиодинаковыми. – Это слова или буквы?

– Помесь букв со слоговым письмом.

– Вы так-таки ничего и не понимаете?

Марина покачала головой:

– Я изучала только древнехягасский, и то, каюсь,скверно. – Ткнула пальчиком с ярко-красным ногтем. – По-моему, этоозначает «конь». Юлия показывала, – озорно блеснула глазами. – А виных случаях – еще и «мужскую силу»…

Отняла палец, и загадочный знак тут же стал неотличим отпрочих, затерявшись среди них. Чуть закинула голову, прикрыла глаза,полуоткрыла губы и откровенно ждала ответного хода. Данил усмехнулся и,перехватив левой рукой искавшую его плечо ладонь, прошептал ей на ухо,чувствуя, признаться, некое электрическое мельтешение в крови:

– Думаешь, это увеличит процент?

– Я не блядь, – жарко прошептала она вответ. – Просто хочется. Все как в кино, – перехватила-таки его рукуи уверенно повела вверх по гладкому бедру. – И никаких тихих пристаней,надоело, когда тебя вместо жилетки держат…

Данил неловко расстегивал крепление кобуры – она вечномешала в столь непредвиденных ситуациях. Впрочем, не такая уж неожиданнаяситуация и была – женщины весьма стереотипны, если речь заходит о закреплениидоговоров… Справился наконец с подпружиненной скобой и, не глядя, кинул кобуруподальше на широкую постель. В конце концов он был живым человеком и тожежаждал отвлечься от сложностей. И, снимая с нее платье, стягивая невесомыетрусики, боялся одного – вдруг запищит рация, случалось ей взвывать некстати…