Команда Бешеного - Виктор Доценко

— О, это достойно целого романа, — усмехнулся Воронов. — Представляете, в воздухе он, тяжело раненный, умудрился захватить «вертушку»! Если бы он был в порядке, то на ней бы и вернулся к своим. Но она рухнула в воду. Савелию удалось чудом выплыть, как он добрался до берега, не помнит: очнулся через много дней среди каких-то монахов.

— Слава Богу! — воскликнула Зинаида Сергеевна. — Как же его испытывает судьба на прочность! На его теле, видно, живого места нет. Хорошо еще, что Бог всякий раз посылает ему хороших людей.

— Да, именно там Савелий и нашел Учителя, который сумел достучаться до самых глубин его сердца, передать ему то, что дается только самым лучшим ученикам. Около двух лет он провел среди этих монахов, закаляя Волю, Дух и Веру. Учитель допустил его до обряда Посвящения. Я плохо понимаю, что это такое, но скажу так, как понял. Когда пройден курс ученика, Учитель принимает решение, и ученик как бы сам становится учителем. Так у Савки появился на руке знак удлиненного ромба — знак Посвящения. Он научился такому, что даже мне, повидавшему кое-что, плохо верится в это.

— Фантастика! — недоверчиво воскликнула Зинаида Сергеевна. — Извини, Андрюша, а что ты видел такого, что тебе до сих пор кажется неправдоподобным?

— Ну то, что он может вырвать у человека сердце, пробив грудь голой рукой!

— Жуть! Когда мне Саша рассказал об этом, я целую ночь не могла заснуть: все кошмары мерещились, — призналась хозяйка.

— А вы можете представить, что Савка, вырвав у человека сердце, потом поводил над телом рукой и закрыл рану?

— Когда Богомолов рассказал мне об этом, у меня волосы на голове зашевелились. Честное слово. Но я до сих пор в это не верю! — твердо сказал Зелинский. — Но это происходило на моих глазах. Он и мне заживил рану. — Воронов встал, расстегнул рубашку и обнажил грудь: — Вот сюда меня ранили из автомата! Вы видите какой-нибудь шрам, отметину? Нет? Как он это сделал? А шут его знает! Порой кажется, что мне это все приснилось. Не было ранения, не было того, что делал Савелий. — Он покачал головой и вдруг ударил себе в грудь: — Да было, черт меня побери! Было!

— Но почему же он не может убрать свои шрамы? — спросил Зелинский.

— Видно, себе не может, только другим. Хотя… не знаю. Как-нибудь спрошу его об этом. Если захочет, расскажет…

— Ты знаешь, Саша, после того как ты мне рассказал о способностях Савелия, я стала интересоваться специальной литературой и вычитала, что люди, обладающие уникальным даром лечить других, не могут напрямую использовать его по отношению к себе, только через другого человека, который служит для отражения этих способностей.

— Вроде зеркала, что ли? — усмехнулся Зелинский. — Напрасно усмехаетесь, товарищ Зелинский, — укоризненно заметила Зинаида Сергеевна. — Допустим, что ты не поверил Богомолову, что врач, произведя вскрытие убитого… кажется, Четвертого, так ты говорил?

— Да, Зинаида Сергеевна, именно Четвертого он убил, вырвав из его груди сердце. Так было вскрытие? — переспросил Воронов.

— Ну да. К сожалению, все им казалось таким неправдоподобным, что они не пригласили на вскрытие специалистов, а потом было поздно: доказать, что сердце было вырвано, а потом рану заживили без швов, оказалось невозможным.

— Да, в такое просто невозможно поверить, — заметил Зелинский.

— Ты не поверил Богомолову, это точно, но сейчас перед тобой сидит человек, который видел все это собственными глазами, и что — ты снова не веришь?

— Даже и не знаю, что сказать, — смущенно ответил Зелинский, словно не желая обижать гостя.

— Ничего страшного. Это все действительно звучит фантастически, — улыбнулся Андрей. — А что вы скажете о способности Савелия читать мысли? Или видеть в абсолютной темноте?

— Ну, это хоть как-то можно попытаться объяснить… — неуверенно начал Зелинский. — Вряд ли он читает мысли, просто угадывает их, а видит в темноте… Просто ощущает тепло человека. Скорее всего, обладает обостренной чувствительностью.

— Может быть, может быть, — задумчиво повторил Воронов. — Как все-таки мы еще мало знаем о самих себе. Мы словно слепые котята тычемся, набиваем себе шишки, пока не натыкаемся на что-то такое, что заставляет нас воскликнуть: «Господи, как это оказывается все просто! И почему мы до этого не додумались раньше?» Но мы немного отвлеклись…

— Да-да, слушаем! — с интересом воскликнула Зинаида Сергеевна.

— Мы остановились на том, что Савелий стал Посвященным. Учитель отпустил его в мир, но у него не было документов, средств к существованию и он, шатаясь по заграницам, перебивался случайной работой, пока не встретил некоего Григория Марковича, который, представившись сотрудником КГБ, помог ему вернуться на родину.

— Судя по твоей интонации, он никакой не сотрудник КГБ, я прав? — спросил Зелинский.

— Да, ты действительно прав: этот Григорий Маркович входил в одну из структур российской мафии, а руководил ею, точнее сказать руководит, тоже русский, находящийся за границей. А дальше вы знаете, что произошло. Поэтому вернемся к эпизоду, связанному с секретным заданием, о котором я говорил выше. Сейчас об этом задании снова вспомнили: оказывается, в тех контейнерах находится очень важный для нашей страны груз.

— И, как я догадываюсь, наш Савелий должен отправиться на его поиски, как единственный, оставшийся в живых, участник той секретной миссии. Но я никак не могу понять: каким концом здесь завязан Бондарь, которого затребовало ваше ведомство на таких странных условиях?

— Сейчас все поймете, — заверил Воронов. — Наш Савелий после истории с подземной базой в Казахстане попал в очень сложное положение.

— Что стало для него обычным делом, — усмехнулся Зелинский.

— Случайный взрыв на его лестничной площадке привел к тому, что он потерял память и долгие недели не знал, кто он, откуда и как его зовут. Однажды ему пришлось применить свое умение драться, и на него начала охотиться одна преступная группировка. Она хотела заставить Савелия выступать за их команду в подпольных поединках по кикбоксингу. На этих состязаниях проводятся тотализаторы, делаются большие ставки. Шантажируя Савелия, они добились своего и заставили его участвовать в смертельных поединках. Он не подозревал, что его разыскивает одна зарубежная организация, которая вынесла ему приговор. Мы почти одновременно с ними отыскали Савелия, но… — Он грустно вздохнул: — Предугадать все невозможно. Савелий был тяжело ранен, и его в бессознательном состоянии выкрали из больницы.

— Выкрали? Но куда же вы смотрели? — возмущенно вскочил на ноги Зелинский. — Или снова надеялись на авось?

— Вот именно! — кивнул Воронов. — Как бы там ни было, Савелий был похищен. А вскоре к нам позвонил некто и предложил обменять его на уголовника Бондаря.

— Ничего не понимаю, — нахмурилась Зинаида Сергеевна и взглянула на мужа: — Ты же говорил, что этот Бондарь — мелкий валютчик. Если так, то почему столько трудов понадобилось для его освобождения?