Трое у дверей Вулфа - Рекс Тодхантер Стаут

Я посмотрел на нее сверху вниз и встретил взгляд больших карих глаз, глядевших на меня снизу вверх.

– Нет, я не продюсер и не агент, – произнес я. – Меня зовут Арчи Гудвин, и я присутствую здесь по той причине, что я друг повара. Интерес исключительно личный.

– Понимаю, – сказала она. – Виноваты мои ямочки. Мужчины от них без ума.

Я отрицательно покачал головой:

– Ваши серьги. У девушки, которую я когда-то безответно любил, были похожие. Вполне возможно, если бы мы познакомились поближе… Как знать…

– Только не со мной, – заявила она. – Даже не думайте. Я могу занервничать и пролить суп. Меня зовут Нора Джерет, не Джарет; номер телефона: Стэнхоуп пять, шесть-шесть-два-один. Серьги мне подарил сэр Лоуренс Оливье. Когда я сидела у него на коленях.

Я записал номер в блокнот, сказал спасибо и огляделся. Бо́льшая часть этого собрания красоток расположилась в уютной нише между двумя буфетами, а у одной, стоявшей возле стола и наблюдавшей за Феликсом, который что-то взбивал в миске, был прелестный профиль и волосы цвета кукурузного шелка, когда початки только-только начинают созревать. Я подошел и, когда она повернулась ко мне, сказал:

– Добрый вечер, мисс… Мисс?..

– Эннис, – сказала она. – Кэрол Эннис.

Я записал в блокнот ее имя и назвался сам.

– От природы я человек вежливый, – добавил я, – но вы заняты или вот-вот будете заняты, так что на объяснения нет времени. Понаблюдав за вами, я вдруг внезапно ощутил желание узнать ваш номер телефона, а я не умею бороться с внезапными желаниями. Теперь же, когда вы стоите так близко от меня, оно стало еще сильнее, и, думаю, придется нам подчиниться ему.

Впрочем, так может создаться неверное впечатление о том, что происходило в тот вечер вторника. На самом деле мне не нужны были ничьи номера. Я выпрашивал их из-за Фрица. Но и это может создать неверное впечатление, потому придется объяснить.

В феврале Льюис Хьюитт^[2], миллионер и любитель орхидей, которого Ниро Вулф однажды выручил в довольно сложной ситуации, сказал Вулфу, что «Десять аристологов» хотели бы, чтобы на этот раз обед для их ежегодной встречи, которая состоится, как всегда, первого апреля, в день рождения Брийя-Саварена^[3], приготовил Фриц Бреннер. Вулф никогда не слышал про «Десять аристологов», и Хьюитт пояснил, что так называется группа из десяти человек, поставивших себе идеалом стремление к совершенству в еде и питье, к которой принадлежит и он. Вулф, повернувшись, протянул руку к этажерке возле его стола и взял словарь, а сверившись с ним, объявил, что, поскольку слово «аристология» означает «учение о еде», в группе у них состоят шутники и остроумцы, так как еда – не наука, а искусство. После продолжительного спора Хьюитт признал поражение и согласился с тем, что название следует изменить, а Вулф разрешил пригласить Фрица.

На самом деле Вулф был рад просьбе Хьюитта, хотя, конечно, ни за что в этом не признался бы. Фрицу Бреннеру, повару и эконому, на котором держалось все хозяйство в старом особняке из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице, Вулф отдавал изрядную часть того, что зарабатывал сам трудами частного детектива, – почти такую же, как и мне, а я у него заместитель и помощник, отвечающий за всё все семь дней в неделю, – не говоря уже о том, что именно я поставляю Фрицу сырье для его творений. А поскольку я у Вулфа еще и бухгалтер, то могу с полным основанием заверить, что в 1957 году кухня и Фриц обошлись лишь ненамного дешевле, чем оранжерея под крышей со всеми орхидеями. Потому, когда Хьюитт сказал, что пусть их группа и не смогла правильно подобрать себе название, но все десять ее членов – истинные, заслуживающие доверия гурманы, а обед состоится в доме Бенджамина Шрайвера, магната морских перевозок, того самого, который каждый год первого сентября публикует в «Таймс» письмо с протестом против использования хрена как приправы для устриц, к тому же Фриц получит полную свободу действий в выборе меню и ему привезут все, что потребуется, Вулф нажал на кнопку и вызвал Фрица. Дело немного застопорилось, когда Фриц отказался брать на себя какие бы то ни было обязательства, так как не знает кухни Шрайвера, но Хьюитт это быстро уладил: усадил Фрица в свой «херон» и свозил на Одиннадцатую улицу для знакомства с кухней.

Там я и находился вечером во вторник первого апреля, выпрашивая номера телефонов: на Одиннадцатой улице, в западной от Пятой авеню ее части, в кухне четырехэтажного дома магната Шрайвера. Шрайвер пригласил на этот обед и нас с Вулфом. Вулф приглашение принял, хотя не любит есть в незнакомой компании и, кроме того, считает, что если в ней больше шести человек, то удовольствие от еды испорчено, но он не хотел обидеть Фрица. Тот точно обиделся бы, если бы Вулф не пошел. К тому же кто бы приготовил ему обед в отсутствие Фрица? Но и учитывая все это, Вулф, скорее всего, отказался бы, если бы знал об одной детали, о которой нам с Фрицем сообщили заранее, а мы от него скрыли: в дополнение к обеду прилагалось двенадцать молодых официанток, по одной на каждого гостя.

Когда Хьюитт сказал мне об этом, я запротестовал: я не возьму на себя ответственность за поведение Вулфа на этой оргии, ведь он, само собой, не выдержит женского визга и попросту удерет.

– Бог ты мой, какая еще оргия, идея совсем в другом, – возразил Хьюитт. – Дело в том, что «Десять аристологов» заимствовали у древних греков не только слово для названия.

Вино за столом у богов разливала богиня юности Геба, и потому аристологи решили приглашать юных женщин в соответствующих одеждах, чтобы они обслуживали гостей за столом. Когда я спросил, где же их берут, Хьюитт ответил, что через театральное агентство. В это время года всегда полно безработных молодых актрис, которые с радостью хватаются за возможность заработать пятьдесят баксов за вечер плюс хорошо поесть, всего лишь подавая тарелки. Поначалу они через агентство нанимали опытных официанток, но те наступали на свои сто́лы^[4].

Мы с Вулфом прибыли в семь ноль-ноль, познакомились с хозяином и остальными аристологами, продегустировали устриц с белым вином, выбрав марку из пяти предложенных, после чего я отправился в кухню посмотреть, как там Фриц. Он что-то пробовал из очередной кастрюли, не проявляя при этом никаких признаков волнения, будто готовил дома для нас с Вулфом. В помощниках у него были Феликс и Золтан из «Рустермана», так что я не стал спрашивать, нужна ли моя помощь.