Роскошная изнанка - Валерий Георгиевич Шарапов

Валерий Шарапов

Роскошная изнанка

© Шарапов В., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Глава 1

Вторая половина буднего дня, но на трамвайном кругу у Белорусского вокзала толпится куча народу. Транспорт задерживается. Но вот наконец подлетел трамвай номер «пять», хлопая разболтанными дверями. Из него вывалились почти все пассажиры, и лишь один из них, – паренек в ковбойке и замасленной тужурке – остался. Он спал, сидя на сиденье. Вагоновожатая, увидев его в зеркале, самолично паренька растолкала:

– Молодой человек, просыпайтесь. Конечная.

Тот встрепенулся, открыл сине-красные глазки, дыхнул перегаром, но тут же деликатно прикрылся ладошкой:

– А? Эта… схожу, да. Спасибочки.

Он вышел из вагона, ошалело огляделся, повернулся и возмутился:

– Это чего, опять?!

Вагоновожатая хихикнула:

– И опять, и снова.

– Белорусский вокзал?!

Вожатая посоветовала:

– Пить надо меньше. А то так и будешь кругами кататься, – после чего с лязгом захлопнула двери и умчалась.

Паренек попереживал, но быстро утешился, заметив воспаленными глазами единственно нужную ему в настоящий момент желтую цистерну с раком на борту. Уже знакомая ему продавщица встретила паренька как родного:

– Что, снова проехал?

– А они кругами ходят, – пояснил клиент и, купив кружку, припал к ней. Осушив кружку пива, он икнул, поблагодарил, протянув пустую посуду, попросил в нее же налить водички.

– Водичка водопроводная, – заботливо предупредила продавщица, – не пронесет с непривычки?

– Не-а.

– Тогда сколько угодно, для доброго человека воды не жалко. Только вот что: во-он тот кирпичик мне под прицеп подложи.

Паренек пошел за стройматериалом. Народ, толпящийся у цистерны и только подтягивающийся к ней, заволновался. Какой-то склочник заявил, что как-то шибко быстро заканчивается пиво. Продавщица отбрила:

– Так неразбавленное! И активно потребляете.

Народ почему-то начал ругаться на паренька, точно активно потреблял он один. Желчного вида интеллигент, в очках, с «Роман-газетой» под мышкой, кротко, но весьма отчетливо вякал о понаехавших в резиновую столицу.

Паренек не обращал внимания на несправедливую критику, он трудился на общее благо. Кирпичик подложен, бочка накренилась в сторону крана, пивной источник забил вновь. А помощнику по его просьбе налили воды до краев.

Отойдя в сторонку, парень по чуть-чуть, бережно наливал воду в ладонь, как в ковшик, ополаскивал осунувшуюся физиономию, пальцами промокал сперва один глаз, потом второй, а остаток с удовольствием вылил на голову, сперва взлохматил вихры, потом пригладил. Опустевшую кружку с поклоном вернул хозяйке.

Та по-матерински укорила:

– Миленький, получка – святое дело, но и до дома довезти надо что-то.

– Довезу, – торжественно пообещал юнец-забулдыга, – в этот раз точно.

И влез в «пятый» трамвай вместе со всеми, отвоевал кусок поручня, вцепился в него.

Трамвай, дребезжа, помчался по маршруту, на каждой остановке все больше и больше заполняясь пассажирами. Много было желающих проехаться именно на «пятерке», поскольку маршрут длинный, удобный, а контролеров на нем почти никогда не бывает.

По причине большого количества пассажиров в вагоне было душно. И эта поездка не задалась с самого начала: какой-то желчной гражданке отдавили ногу, она устроила скандал на Лесной, сошла почти тотчас на Палихе, а пассажиры продолжали переругиваться. Уши вяли, хотелось поскорей доехать до нужного места. Однако процесс доставки трудящихся к дому отличался регулярностью и цикличностью – как только сходили одни, тотчас в трамвай набивались другие, и склока вновь начиналась, передаваясь, как зараза, по цепочке.

Паренек (опытный путешественник) уже не пытался занять сидячее место, хотя очень этого хотелось. Он порядком утомился, к тому же было душно, а от того, что трамвай подпрыгивал на рельсах, сильно укачивало. Так что как только миновали ВДНХ и стало немного посвободнее, парень все-таки сел на сиденье, горячее от ерзанья предыдущих многочисленных тылов.

Счастье было кратким. Как только он на мгновение смежил веки, сварливый, порядком прокуренный голосок потребовал:

– Мальчик, а мальчик! Уступи место будущей матери!

Трамвай битком набит, и многие сидели, но почему-то весь вагон понял, к кому обращаются. На трамвайной «камчатке», где находилась развеселая компания, возвращаясь с ночной смены, заржали.

Паренек поднялся, на его место плюхнулась разбитная девица, нарядная, губы подкрашены. Никаких признаков интересного положения у нее не наблюдалось. Угрюмый работяга, который устроился на соседнем сиденье, у окна, откровенно наплевав на женщин, детей и стариков, приоткрыл глаз и проворчал:

– И че прыгать? От тебя, штоль, чижелая? Да и врет ведь небось.

– Нет, не от меня, – признался парень и добавил как бы в раздумьях: – Так кто ее знает? Может, месяц беременная, а может, час.

«Камчатка» снова грохнула и вернулась к прерванному занятию, переливая жидкость из фанфуриков в глотки. «Беременная» высокомерно осведомилась:

– Умный какой. Лимита́[1] небось?

Паренек, обалдев от такой наглости, не нашелся, что сказать в ответ. Нахалка, приняв это за свою победу, фыркнула:

– И без подзорной трубы видать, – и хотела еще что-то добавить, вряд ли приятное. Однако работяга – любитель правды приструнил:

– Задницу дали умостить – вот и захлопнись, – и, подумав, добавил несколько нецензурных слов.

Девица возмущенно замолчала, хмыкнула и отвернулась. Непрошеный заступник позвал:

– Слышь, остряк, садись.

– Да куда мне, – начал было паренек, но работяга настаивал:

– А я говорю – сядь. Все равно выхожу.

И, чтобы никто из желающих не поспел втиснуться на вакантное место, дернул парня за рукав тужурки, выдернул из толчеи, как репку, усадил на свое место. Трамвай дернулся, паренек неловко проехался кормой по желчному пассажиру – тому самому, с «Роман-газетой». Тот крякнул, глянул поверх дымчатых стеклышек, но на этот раз ничего не вякнул. Или побоялся, или просто смирился. Его многие пихали, поскольку он сидел в аккурат около выхода, где толчея неимоверная.

Динамик гундосо пробубнил:

– Платформа «Северянин». Не держите двери.

Снова набилось народу, как в бочку селедок.

Паренек пытался задремать. Однако наглая «беременная» вышла, чтобы после своей «смены» упылить к себе в Мытищи, а на ее место плюхнулась такая толстенная гражданка, что соседа вжало в стенку, глаза полезли на лоб и сами по себе распахнулись.

Вытаращенные, они рыскали вокруг, и сами собой уставились на пригожую черноглазую девицу в ситцевом платьице, в платочке и с косой. Сплющенная в неудобной позе, она застряла между полом и потолком, обеими руками цепляясь за свой баул. Девицу надо было немедленно спасать, но паренек понимал, что если он сейчас встанет, то толстуха немедленно наплывет на его место, у окна, а кто-то из стоящих немедленно плюхнется