Метод чекиста - Валерий Георгиевич Шарапов

Валерий Шарапов

Метод чекиста

Глава 1

Земля задрожала. Совсем близко резанул атмосферу пронзительный паровозный гудок. Прошел резкой волной ветер от пронесшегося скорого пассажирского поезда Москва — Рига.

— Слушай, Дольщик. Я тут было по доверчивости своей рассудил, что ты из деловых, — поморщившись от пробирающего до печенок паровозного гудка, укоризненно произнес Турок.

— Никак ошибся? — с легкой насмешкой спросил его собеседник.

— Ты не деловой. Ты, милок, шпион.

Тот, кого только что обвинили в шпионаже, задорно рассмеялся, демонстрируя на редкость ровные зубы.

— Посмешить меня решил? — отсмеявшись, поинтересовался он. — Тебе удалось.

Отношения выяснялись возле железнодорожных путей, идущих от Рижского вокзала. Эти места последние годы облюбовал уголовный элемент для своих кулуарных встреч и разбирательств. Оно и понятно. При облавах, если шустрых пацанов-наблюдателей по уму расставить, ни один милиционер незаметно не приблизится, а после тревожного свиста можно рвануть врассыпную и затеряться среди железнодорожных строений, а затем и среди бесконечных улочек Марьиной Рощи.

Татуированный с ног до головы, в фуфайке, ватных штанах и кепке, высокий и массивный, пышущий агрессивной силой Турок, первый в драке и пьянке, сверкая фиксами и покачиваясь, стоял, набычившись, напротив своего соперника по горячему спору. Дольщик же, наоборот, был совершенно спокоен. Гладкий, в ладном драповом пальто, невысокий, с округлыми покатыми плечами, в нем ощущалась какая-то крестьянская надежная основа — в поведении, в рассудительной речи, в наивной и вместе с тем хитрой улыбке.

В это же время Саня Клещ и Леха Пятак — крепкие и умеренно татуированные парни, годков эдак двадцати пяти, — сидели на корточках в сторонке и с интересом наблюдали диспут на волнующую и вечную в блатном мире тему: «Кто кого подставил и кто кому должен». В шпионов они не особо верили, но видели, что их до того верный и надежный, как часы московского завода имени Кирова, подельник и вдохновитель на славные дела Дольщик крутит что-то явно сомнительное. А может, он и правда шпион? От этого у умственно и культурно недалеких, но не лишенных романтики парней аж дух захватывало и жизнь открывалась новыми интригующими гранями.

Между тем Турок, дав собеседнику посмеяться всласть, продолжил:

— С тем последним дельцем. С тарантасом тем у Смоленской. И с бумагами в нем. Мало того что дело мутное на поверку вышло. Так у нас теперь на хвосте кроме легавых еще и ЧК висит.

— Да ты не бойся, дорогой мой человек, — беззаботно отозвался Дольщик. — Подымят и успокоятся.

— Э нет, те псы на кровушку натасканные. И не успокоятся, пока дичь не загонят. Так что подвел ты нас под монастырь, Доля. Вот теперь у меня забота — сиди и думай, а может, тебя этим чекистам сдать? И прощение себе выторговать.

— Никак решил сойти с пути порока? — опять улыбнулся Дольщик; улыбка была широкая и немного наивная, без каких-либо намеков на гнусность и непотребный подтекст. — Искупить честным трудом. Стать достойным гражданином СССР.

— А ты не ерничай! — подался вперед Турок.

Его страшно раздражала в Дольщике правильная речь. Сколько общались, ни разу не слышал от него ни одного блатного лихого словечка. А это создавало трудности в общении. Блатной язык гораздо более емко отражал характер многотрудной преступной деятельности. Но похоже, Дольщик блатных просто презирал, хотя сам дела преступные воротил с удовольствием и изощренностью.

— Мне Совдепия не мать родная, а ведьма лютая! — поостыв, произнес Турок. — Ничего хорошего от нее в жизни не видел. Поэтому и базарю с тобой, а не на Лубянку маляву толкаю. Но ты не по-людски поступаешь. Мы тебя за своего держали. А ты нас втемную, как фраеров каких дешевых, пользовал. Нехорошо.

— Да брось ты, друг мой ненаглядный.

— Хоть брось, хоть подними. А теперь должок за тобой.

— Ох, Турок, — держа руки в карманах пальто, как-то по-детски обиженно произнес Дольщик. — Твои слова просто ранят.

— А могут и убить.

— И много хочешь в порядке заглаживания моей вины?

— Да для начала самую малость.

Турок обозначил объемы своего аппетита. Новый свисток приближающегося паровоза заглушил эти слова, так что пришлось повторить снова.

Дольщик аж крякнул. Да, малость оказалась вовсе не малой. И, судя по алчному выражению на лице Турка, суммы будут только расти. А шантаж углубляться и усугубляться.

Почуяв изменение в настрое собеседника, Турок отступил на шаг, и рука его скользнула в карман телогрейки.

— Ты не дури, агент империализма! От маслины в лоб краше не становятся!

— Да куда мне против вас, таких решительных, — вздохнул Дольщик. — Значит, деньги, говоришь. Ладно. Ты же свой. Сколько с тобой дел понаделано.

Воркующие интонации и абсолютное отсутствие агрессии в собеседнике на миг расслабили Турка.

Земля дрожала все сильнее от напора длинного товарного состава. Вновь свистнул паровозный гудок.

Тут Дольщик с завидной стремительностью шагнул вперед. Рука вырвалась из кармана. В ней что-то блеснуло.

Неприятный треск — будто бильярдные шары столкнулись. И Турок как подкошенный рухнул на землю, задергался. Страшный удар кастетом проломил его толстый череп и не оставил шансов пожить еще хотя бы чуток.

Леха Пятак вскочил на ноги, потянулся рукой за пазуху. Но на него уже смотрел черный зрачок ствола вальтера.

— Спокойно, ребятишки, — примирительно произнес Дольщик. — Вы же теперь мои. Родные. Одного родственничка мы только что потеряли. Так в память о нем давайте будем душа в душу жить. Ведь так?

Мягкий деревенский говор звучал безобидно. И вместе с тем от этих воркующих интонаций у парней мороз по коже полз еще позабористее, чем при поножовщине с самыми отпетыми психопатами. Что-то в голосе было такое, даже не угрожающее, а рациональное и окончательное. Так говорят судьи — им незачем рожи корчить и угрозами сыпать. Достаточно произнести «расстрел», и все становится на свои места, притом бесповоротно.

— Пятак. Ты же по дверным замкам мастак, — посмотрел на парня ласково новый пахан. — Вот вам мой первый родственный наказ…

Глава 2

Все же умеем, когда захотим, делать надежные вещи. Вон старенькая эмка на всем ходу сшибла столбик с дорожным знаком «извилистая дорога», вылетела с дорожного полотна, перевернулась и вновь встала на колеса, снеся еще и молодую березку. Но при этом вполне сохранила изначальную форму — спасибо доброму металлу и надежной конструкции. А вот о ее ездоках такого не скажешь. Там конструкция не такая надежная, и материал похлипче.

Точнее, еще недавно это были ездоки. Теперь это