Третье откровение - Ральф Макинерни

Лоре захотелось обнять его за то, что он ничего не понял. Это был лучший ответ на ее вопрос. Пусть младший брат по-прежнему верит, служит мессы, читает молитвы, не замечая, с каким все нарастающим безразличием относится окружающий мир к тому, что составляет смысл его жизни.

Пока они ели, соседние столики начали освобождаться; епископы и священники уходили один за другим.

— Назад на работу?

Джон улыбнулся.

— Сначала сиеста. В Италии это насущная необходимость.

Пообедав, они прошли в бар, чтобы выпить по чашечке кофе. Лора была в шоке, увидев, что брат закурил. Когда он и ей предложил сигарету, она покачала головой, стараясь скрыть свой ужас. Пусть Америка поворачивалась спиной к католической церкви, но на смену старым заповедям приходили новые, главной из которых была «не кури!».

— Так что у тебя за вопрос? — Джон выпустил несколько идеальных колечек дыма. — Знаешь старый анекдот? Мужчина обращается к своему адвокату: «Можно задать вам пару вопросов?» — а адвокат отвечает: «Конечно, и какой второй?»

— Скоро я перейду к вопросам. Но сначала расскажу немного о недавней перемене, произошедшей с Игнатием Ханнаном.

— Ты зовешь его Игнатием?

— Натом.

— Если судить по имени, деревенский простак.

— Вовсе нет. Нат гений. Великий предприниматель. И в последнее время он стал очень религиозным.

— Ну а прежде?

— Конечно, в детстве его воспитывали католиком. Затем он открыл собственное дело, в общем, был слишком занят. И вот год назад как-то ночью, не в силах заснуть, Нат включил телевизор на И-даблью-ти-эн[12]и наткнулся на мать Ангелику. Ты ее знаешь?

— Знаю.

— Она рассказывала про явление Богородицы. В Фатиме. Призывая слушателей ежедневно читать Розарий.[13]На следующий день Нат попросил меня купить четки. С этого все и началось.

— Только не говори, что он хочет получить аудиенцию у Папы.

— А ты мог бы ее устроить?

— Ты приехала ради этого? — поморщился Джон.

— Нет, вовсе нет. Это я так, просто спросила. Хотя если бы Нат встретился с Папой, этот день бы стал самым знаменательным в его жизни. Но вернемся к обращению Ната. Он начал регулярно смотреть И-даблью-ти-эн, и его поразили произведения искусства, которые показывают в заставках между программами.

Джон молчал.

— Пару дней назад Нат попросил меня достать список лучших и самых известных картин, изображающих тайны Розария. Особенно его заинтересовали Благовещение Божьей Матери, Посещение Девой Марией святой Елисаветы, Рождение Иисуса Христа, Сретение Господне и Обретение отрока Иисуса в храме.

— Радостные тайны, — кивнул Джон.

— Да. Я сказала Нату, что ничего в этом не смыслю, но у меня есть брат, священник в Ватикане, получивший отличное образование по части религии в искусстве. И он велел мне прыгать в самолет и лететь к тебе.

— Так просто? — удивился Джон.

— Так просто. И вот я здесь.

— И что сделает этот твой Нат, получив список? — спросил Джон, откладывая сигарету.

— Зная его, можно быть уверенным: купит все эти картины.

Джон рассмеялся, и Лора тут же поняла, сколь наивно предположение, что ее босс, каким бы богатым он ни был и какими бы связями ни обладал, может просто заявиться туда, где хранятся полотна, и попросить их продать.

— Так составишь список? — спросила Лора.

— Ты серьезно?

— Я — нет. А вот Нат Ханнан очень даже.

Джон пожал плечами.

— С этой просьбой надо обращаться не ко мне, но я постараюсь все устроить. Попрошу Брендана Кроу.

— Кто это такой?

— Ирландский священник, работает в ватиканских архивах. Он живет здесь.

— И долго он будет трудиться над списком?

— Думаю, это от многого зависит. Не стоит говорить Кроу, зачем он тебе. Возможно, узнав правду, он станет тянуть время.

— Понимаю.

— Я передам твою просьбу и сообщу, когда все будет готово.

— Спасибо, Джон.

— У меня ведь всего одна настырная сестра.

Не в силах удержаться, Лора встала и снова стиснула брата в объятиях, целуя его в макушку.

Джон покраснел, словно шестилетний ребенок, застигнутый за воровством конфет.

— Лора…

— Просто я очень рада тебя видеть.

— Тебе, наверное, пора идти…

— Спасибо, Джон.

На этом они расстались.

Позже Лора гадала, что бы она сделала, зная, как повлияет этот простой разговор на судьбы ее близких и на историю всей церкви.

Лора возвращалась в гостиницу через собор, уверившись, что так короче. Оказавшись внутри огромного храма, она поймала себя на том, что прогуливается, словно обыкновенная туристка. И тут она заметила исповедальни. Священник сидел за маленькой ширмой, а с противоположной стороны стояли на коленях кающиеся. Служитель склонялся к тому, кто исповедовался. Над каждой маленькой будкой висела табличка с перечнем языков. Лоре показалось странным разделять грехи на испанские, итальянские или английские.

Зачарованная, она медлила, пытаясь представить, каково дождаться своей очереди, опуститься на колени, а когда решетка откроется, выплеснуть все накопившееся. В этой мысли было какое-то могучее влечение. Исповедь, отпущение грехов, прощение и умиротворенность. Но зачем? Придется раскаяться.

Придется отказаться от неправедной жизни.

Но не сегодня.

Лора медленно пересекла неф, вышла в большие двери и направилась через площадь в гостиницу «Колумбус», к Рею Синклеру.