Призрак Викария - Эрик Фуасье

– Как твои успехи, Клоп? Еще не стал миллионером?

Валантен, человек по натуре замкнутый и осторожный, тяжело сходившийся со взрослыми людьми, не питал подобных предубеждений к детям, наоборот – ему нравилось с ними общаться, и он всегда легко находил слова, позволявшие завоевать их доверие. Этого мальчишку в обносках, бродившего со своими щетками и банками ваксы в окрестностях его жилища, он давно взял под крыло. Беспризорник лет десяти поначалу дичился, и Валантену понадобилось употребить все свое терпение, чтобы потихоньку приручить его. В итоге он нашел способ помогать пацаненку, не ущемляя его самолюбие, – нанял шустрого чистильщика в качестве осведомителя, чем тот, похоже, даже гордился.

– Ну, знаете, на те жалкие гроши, что вы мне подбрасываете, зáмок в Испании не построишь! Известное дело – все вы, буржуи, жадины!

– Так ведь зевать не надо, и глаза разуй, вот и будешь больше зарабатывать, – с притворной суровостью проворчал Валантен, – а то от иных рыб толку больше, чем от тебя, – болтают так, что не остановишь.

Мальчишка пожал плечами:

– Да что я сделаю-то? Этот ваш паршивый Викарий будто сквозь землю провалился. Зато я могу пока начистить вам ботинки так, что солнечных зайчиков гонять будете.

– В следующий раз, Клоп. – Валантен положил на ладонь мальчика монету. – У меня дела.

– Тогда удачи в фараонской работе, Иерусалим! Но не сильно там лютуйте с нашим братом мазуриком [22]. Когда господа набивают себе карманы, рядом завсегда должен быть добрый бедняк с ловкими руками, чтобы немножко облегчить ношу. Так уж повелось испокон веку!

Мальчишка заговорщически подмигнул инспектору и зашагал прочь, насвистывая. Валантен был рад, что его встретил, – бодрая трескотня отвлекла его от забот. Он быстро забежал в свои апартаменты – сменил парадную трость на ту, что являла собой грозное оружие, поскольку служила ножнами для отточенного стального клинка, и прихватил бундельревольвер Мариетта – «пистолет-перечницу» с пятью вращающимися стволами, весьма эффективный на короткой дистанции при столкновении сразу с несколькими противниками в замкнутом пространстве. Экипировавшись таким образом на все случаи жизни, он покинул квартиру, подозвал извозчика на улице Гренель и велел отвезти его к королевской церкви Марии Магдалины, еще не достроенной. Там Валантен вышел на бульвар и свернул на улицу Дюфо, которая вместе с улицей Нёв-де-Люксамбур ограничивала особый район, служивший местом встреч мужчин с определенными предпочтениями.

Сейчас, в самом начале вечера, народу здесь было мало, но с наступлением сумерек, когда тени поползут по фасадам, захватывая территорию, на означенных улицах возникнет оживление, начнется замысловатый балет, поставленный по строгим правилам. Чувственные силуэты заскользят, заколышутся, завладеют мостовыми. Стреляя глазами по сторонам, запорхают от фонаря к фонарю, словно ночные бабочки, корветы [23]в поисках клиентов. Здесь, в месте средоточия мужской проституции Парижа, и надлежало искать обоих бандитов, с которыми связался Валантен.

Инспектор остановился у скромной вывески на одном из домов. На простой, сколоченной из досок панели были неумело намалеваны корзинка с цветами и корона над ней. Заведение под названием «Корзинка принцев» во всем проявляло эту внешнюю скромность и по виду ничем не отличалось от обычных доходных домов на той же улице. В отличие от традиционных домов терпимости, контролируемых государством и обязанных держать все окна освещенными от заката до рассвета, бордели, где мужчины проводили время с мужчинами, не подчинялись никакой регламентации. Будь это притоны засекреченные, в самых грязных кварталах, или же респектабельные, вроде «Корзинки принцев», пользовавшиеся преступным попустительством, ибо туда наведывались сливки общества, считалось, что официально они не существуют. Гражданские власти предпочитали закрывать на все глаза и отрицать их реальность, а полицейские службы, даже зная местонахождение подобных заведений и ведя тайное наблюдение за ними, воздерживались от формальных рапортов на их счет.

По звону колокольчика безмолвный слуга распахнул двойные, обитые железом дверные створки и проводил Валантена в вестибюль, декорированный малиновым бархатом. Та же бархатная тишина царила во всем здании – этому способствовали мягкие ковры, тяжелые драпировки и портьеры, за которыми скрывалось множество внутренних дверей. Представившись и назвав свою должность в полиции, Валантен последовал за слугой через анфиладу небольших салонов, пустых еще в этот час. Статуи эфебов в каждом из них, импозантные хрустальные люстры, пьянящие ароматы цветов, которые были там повсюду, обилие зеркал, отражавших все это в бесконечном головокружительном мизанабиме [24], вызвали у инспектора приступ тошноты. Как и лицемерно-слащавая улыбочка хозяина – усача с глазками-угольками, облаченного в шелковый домашний сюртук.

Еще будучи инспектором службы надзора за нравами, Валантен пару раз сталкивался с этим гражданином, в официальных бумагах проходившим как Жоашен Ферран, но завсегдатаям «Корзинки принцев» он был известен под прозвищем Крутобедрая Тата. И Валантену этот гражданин не нравился. Во время разговоров со скользким как угорь, лукавым и уклончивым Ферраном у него всегда возникало впечатление, что он держит в руках переполненный ночной горшок.

В этот раз Тата вел себя не менее гнусно и на вопросы отвечал через губу. Знает ли он, где найти Бордосца и Образину? Нет, он не имеет об этом ни малейшего понятия. Не является ли Образина одним из его сотрудников? Действительно, означенный субъект служит здесь подсобным рабочим и заодно присматривает за порядком, чтобы какие-нибудь скандалисты не испортили репутацию заведения, однако вот уже два дня, как он не появлялся на рабочем месте и даже не потрудился предоставить объяснения. Часто ли означенный субъект себе такое позволяет? Еще чего не хватало! Персонал «Корзинки принцев» проходит тщательный отбор, к сотрудникам предъявляются строжайшие требования, и, если этот увалень не явится на службу в ближайшее время, Крутобедрая Тата сочтет себя вправе вышвырнуть его манатки за дверь. Стало быть, Образина живет здесь же, при заведении? Можно ли в таком случае осмотреть его комнату?

Последние два вопроса Феррана разозлили, его лицо сделалось непроницаемым, а напускная елейная вежливость дала сбой.

– Даже не мечтайте, – отрезал он. – Если только у вас нет официального разрешения на обыск в этом доме. А я сомневаюсь, что оно у вас есть, – всем известно, что вы более не числитесь в службе надзора за нравами. Забота о безупречной репутации нашего заведения не позволяет мне предоставлять первому встречному возможность бродить тут, где ему вздумается.

При обычных обстоятельствах Валантен не спустил бы Феррану столь презрительного тона – он терпеть не мог подонков, которые слишком много о себе мнят. Однако сейчас молодой человек позволил отвести себя к выходу без возражений. Короткого визита хватило,