Под прицелом - Том Клэнси

Хост. В течение нескольких недель Хаккани и его люди думали, что эти люди удерживаются силами НАТО, а сам Сирадж Хаккани, узнав о случайном захвате его людьми западного шпиона, отдал приказ, противоречащий пожеланиям Рехана. Американца обменяют на его людей, и ему не причинят вреда.

Не прошло и двух месяцев, как тела трех руководителей сети Хаккани были найдены завернутыми в мешковину, покрывавшую пол, и выброшенными в мусорную кучу к северу от Хоста. Они стали жертвами конкурирующей группировки Талибан. НАТО не имело никакого отношения к их поимке или убийству.

Но это дало Дрисколлу немного времени.

Ранним утром после визита Рехана цепи Дрисколла были отстегнуты от кольца в полу, и его подняли на ноги. Он пошатывался на своих поврежденных ногах. Его голова была покрыта традиционной шалью пату, предположительно для того, чтобы сделать его невидимым для беспилотных летательных аппаратов. Его вывели из холодной камеры, втолкнули в рассветный свет и помогли забраться в кузов грузовика "Тойота Хайлюкс".

Его прогнали на север, за пределы комплекса по дорожному мосту Банну, вверх по Банну и вглубь города Миран-Шах. Он слышал двигатели грузовиков и гудки клаксонов, на перекрестках он слышал, как люди идут пешком по узким улочкам, даже в столь ранний час.

Через несколько минут они выехали из города. Сэм понял это по увеличению скорости и отсутствию шума от других машин.

Они ехали почти два часа; насколько мог судить Дрисколл, он вообще не был в колонне, просто сидел в кузове единственного пикапа, который курсировал по открытой территории, казалось, ни о чем не заботясь. Мужчины, сидевшие рядом с ним на заднем сиденье — он различил три отчетливых голоса, но был уверен, что их было больше, — смеялись и шутили друг с другом.

Похоже, их не беспокоили американские беспилотники или наземные войска Сил обороны Пакистана.

Нет, это была территория Хаккани; люди, окружавшие Сэма в грузовике, были здесь главными.

Наконец они свернули на дорогу Северного Вазиристана, ведущую в город Азиз-Хель, и въехали в большой закрытый комплекс. Сэма вытащили из остановившегося грузовика, а затем по-лягушачьи ввели в здание. Здесь с него сняли головной убор, и он оказался в темном коридоре. Его провели по коридору; он миновал комнаты, полные женщин в паранджах, которые изо всех сил старались оставаться в тени, и он миновал длиннобородых вооруженных боевиков сети Хаккани на вершине каменной лестницы, ведущей вниз, на цокольный этаж.

Он не раз спотыкался. Осколочные ранения в бедра и икры привели к повреждениям мышц, из-за которых ходьба была нескоординированной и болезненной, а из-за металлических цепей на запястьях он не мог вытянуть руку, чтобы сохранить равновесие.

Проходя мимо местных жителей, он был несколько удивлен, увидев, что окружающие не проявляют к нему особого интереса. Либо в этом месте было много заключенных, либо они просто были достаточно дисциплинированы, чтобы не устраивать шоу из кого-то нового в своей среде.

Внизу, в подвале, он получил ответ. Он вошел в комнату в конце каменного коридора, затем прошел мимо длинного ряда маленьких камер с железными прутьями слева. Заглянув в тускло освещенные клетки, он насчитал семерых заключенных. Одним из них был западный молодой человек, который не произнес ни слова, когда Дрисколл проходил мимо. Еще двое были азиатами; они лежали на веревочных койках и тупо смотрели на него.

Остальные заключенные были афганцами или пакистанцами. Один из этих людей, плотный пожилой мужчина с длинной седой бородой, лежал на спине на полу своей камеры. Его глаза были полуоткрыты и остекленели. Даже при слабом освещении было очевидно, что жизнь скоро покинет его тело, если он не получит медицинской помощи.

Новым домом Дрисколла была последняя камера слева. Там было темно и холодно, но там стояла веревочная койка, которая удерживала его на бетонном полу, и охранники сняли с него цепи. Когда железные прутья с лязгом захлопнулись за ним, он перешагнул через помойное ведро и опустил свое измученное тело на койку.

Для бывшего армейского рейнджера, привыкшего к суровой жизни, эти раскопки были не самыми худшими из тех, что он когда-либо видел. Они были чертовски лучше, чем там, откуда он только что приехал, и тот факт, что, похоже, он мог пробыть здесь какое-то время, хотя это определенно не было его первым выбором, заставил его настроение заметно улучшиться по сравнению с тем, что было днем ранее.

Но больше всего, что касалось его собственного затруднительного положения, Сэм Дрисколл думал о своей миссии. Ему просто нужно было найти какой-то способ донести до Кампуса информацию о том, что генерал Рехан работал с агентами сети Хаккани над чем-то, что он очень хотел сохранить в тайне.

48

Пол Ласка очень хотел бы летом посетить это прекрасное французское поместье девятнадцатого века. Бассейн был изысканным, пляж внизу - частным и нетронутым, а по всей задней части огромного огороженного участка были разбросаны шезлонги на открытом воздухе - идеальные естественные уголки в садах и на прилегающей территории, где можно расслабиться, пообедать или насладиться коктейлем на закате.

Но сейчас был конец октября, и хотя здесь, в саду за домом, все еще было довольно красиво, температура днем колебалась в районе шестидесяти градусов, а по вечерам опускалась выше сорока, для семидесятилетнего мужчины не было особых возможностей для отдыха на свежем воздухе. Бассейн и Средиземное море были холодными.

И в любом случае у Ласки не было времени на легкомыслие. Он был на задании.

Сент-Айгульф был развитым приморским городом, без всего этого беспорядка и толпы людей Сен-Тропе, расположенным чуть южнее, на южной оконечности залива. Но он был так же красив, как и его более знаменитый сосед; на самом деле, изысканная вилла, холмы за ней и вода перед ней были, мягко говоря, раем.

Эта собственность принадлежала не ему, а знаменитому голливудскому актеру, который проводил время между Западным побережьем Соединенных Штатов и южным побережьем Франции. По звонку помощника Ласки людям актера вилла была забронирована на неделю, хотя Пол рассчитывал пробыть здесь меньше суток.

Было далеко за девять вечера, когда дородный француз лет пятидесяти пяти вошел в задний дворик через раздвижные стеклянные двери библиотеки. На нем был синий блейзер с расстегнутым воротом, обнажавшим его мощную шею. Он приехал из Канн и двигался как человек, которому нужно где-то быть.

Ласка встал со своего