Современный зарубежный детектив-7. Компиляция. Книги 1-19 - Ребекка Занетти

«В другой раз, – успокоила я себя. – Можно и не сегодня рассказать».

Уняв дрожь, я пробралась к полицейскому Го, гадая, что же он такое обнаружил. Из-за спин полицейских я разглядела в руке Го грязную деревяшку.

– Я нашел подвеску с ожерелья госпожи О, – задыхаясь, выдавил Го. – Гляньте, наверху дырка. Должно быть, тут крепилась нитка ожерелья.

– Где вы его нашли? – К нему, отпихнув меня плечом, пробралась Хеён. Она будто бы не заметила меня, но я была уверена: она это специально.

– Между горой Нам и Южными воротами.

Девушка скрестила на груди руки и подняла брови.

– Вы уверены, что это подвеска с того самого шнурка? За последние несколько недель там столько ожерелий могло порваться…

Все притихли и уставились в одном направлении. В нашу сторону направлялся Сим. Полицейские расступились и склонили головы. Он сильно похудел за последнее время, сквозь мышцы выступали кости. Словно тощий уличный пес: всегда начеку, вздрагивает от внезапных движений и звуков.

– Что за шум? – поинтересовался он.

Полицейский Го шагнул вперед и доложил о своей находке. Я, не отрывая глаз, смотрела, как Сим взял у полицейского из рук деревянную подвеску и внимательно ее оглядел.

– Хм… – Сим большим пальцем ковырнул налипший кусок грязи и замер. Все переглянулись. – Подвеска в форме лошади-дракона…

– А что это значит, господин? – горло у меня пересохло, голос дрогнул. Обычно я старалась помалкивать в присутствии приближенных инспектора Хана, точно кошка, которая надеется скрыться в тени, однако сейчас любопытство было слишком велико. Попытается ли Сим отмахнуться от возможной улики? – Например, крест, господин, это символ католицизма.

– О лошади-драконе есть только одна история, – ответил Сим, не в силах оторвать взгляд от подвески. – Миф Агиджансу. «Могучее дитя».

– А о чем этот м… – хотела спросить я, но Хеён меня перебила:

– Господин, как думаете, это улика? С момента убийства прошел месяц, по той дороге к Южным воротам прошло не меньше тысячи человек.

Сим наконец поднял красные глаза, в которых отражалось сомнение. Казалось, ему даже заговорить удалось с трудом.

– Может, и улика, – чуть ли не шепотом произнес он наконец. – Унесите.

* * *

Командор Ли изучал подвеску в смотровой комнате. Я нутром чувствовала, что сейчас не самое время заводить с ним разговор. А может, я просто искала оправдания отложить бурю на потом. Я навлеку на себя гнев не только командора, но и всего ведомства. Меня назовут настырной, будут винить в том, что какая-то девчонка безрассудно разрушила жизнь инспектора, а другие тамо будут плевать мне в пиалу.

Неужели я делаю ошибку? Пожалею ли я о том, что выдала инспектора Хана? Но спросить, увы, было не у кого.

Я достала и подожгла ароматические палочки Эджон. Дым медленно закружил в воздухе. Я опустилась на землю. Сделала один поклон, второй, третий. К сотому колени уже болели, пот заливал глаза. Тишину во мрачных помещениях слуг нарушали только звуки дождя и моего дыхания.

Я не знала, кому молюсь и услышит ли кто-нибудь эти молитвы, ведь у меня не было ни алтаря, ни храма. Но я продолжала молиться. Сто поклонов, двести, триста…

На губах зародилась безмолвная молитва: «Если ты хочешь защитить инспектора Хана, делай это сейчас – другой возможности остановить меня не будет».

Позднее я лежала на полу, наблюдала за облаком благовоний и гадала, услышал ли кто-нибудь мои молитвы – и было ли кому-нибудь до них дело. Колени тряслись. Я слегка приподняла голову, и перед глазами всплыл неожиданный образ. Госпожа Кан со своим табаком.

Я, покачиваясь, поднялась на ноги. Где-то глубоко внутри я вдруг почувствовала, что она мне поможет. Пусть боги меня не замечают, но она точно выслушает.

* * *

Надев соломенную шляпу и закутавшись в соломенный плащ, я вышла наружу и повернула на север. Мокрый ветер хлестал меня по лицу. Грязь коричневыми каплями липла к серому хлопку юбки. На пути к Северному округу пришлось немного потолкаться в толпе крестьян с непокрытыми головами, но в конце концов я оказалась под крышей нужных мне ворот, в укрытии от барабанившего по шляпе дождя.

Я постучала в дверь. Подождала. Потом постучала еще дважды. Наконец дверь со скрипом отворилась и показалась бледнолицая девушка.

– Прошу личной аудиенции госпожи Кан, – выпалила я.

– Что?

Дождь заглушил мой голос, поэтому я повторила еще раз погромче:

– Прошу личной аудиенции госпожи Кан! Скажите ей, что меня зовут Соль!

Спустя какое-то время подошедший слуга провел меня через дворики к главному павильону. Служанка объявила о моем прибытии. В комнате было темно и сухо. Только сейчас я осознала, что промокла до нитки – лицо, рукава, половина юбки – все было мокрым. Под порывистым дождем скрипела бумага ханджи в окнах.

Госпожа Кан развязала мужскую шляпу и положила ее на низкий стол перед собой. Мокрые пряди на ее висках были похожи на выброшенные на берег темные водоросли. Видимо, она только-только вернулась из какой-то поездки, потому что на ней снова были мужские одежды, как в нашу первую встречу. Может, опять незаконные книги перевозила?

– Давно я тебя не видела, Соль.

– Больше месяца, госпожа, – ответила я.

– Я слышала о смерти ученого Ана.

Я нервно облизнула губы. Перед глазами встал образ утопленника.

– Его убили.

– Как думаешь, убийца тот же?

Я склонила голову. Убийца все еще был на свободе и наверняка следил за следующей жертвой, и никто не мог ответить на мои вопросы, кроме, наверное, госпожи Кан. Так что времени мяться у меня не было.

– Я знаю, что вы… – Я сглотнула ком в горле и выдавила: – Католичка.

Уголок ее губ дернулся.

– В твоих устах это слово звучит как «предательница».

– Прошу прощения, госпожа, – прошептала я. В висках стучало.

– Не пугайся. Не то чтобы это было какой-то тайной. В 1791 году в ходе облавы на католиков меня посадили в тюрьму, но вскоре выпустили. Я развелась с мужем, переехала в Ханян и основала «Еретическую труппу девственниц». Еще одна скандальная история. Как видишь, мою веру сложно удержать в тайне.

«Еретическая труппа девственниц». Я даже не осознавала, что задержала дыхание, пока госпожа Кан не сказала:

– У тебя лицо покраснело. И губы трясутся, как будто тебе есть что сказать. Что такое?

– В своем письме госпожа О выражала желание вступить в эту труппу. Выходит, вы, скорее всего, были с ней близки. Очень близки. – Я почувствовала, как закостенела спина, когда я поспешно заверила ее: – Но я никому об этом