Неупокоенные кости - Лорет Энн Уайт

сдержать эмоции. Она не хотела спешить – скорее наоборот. Заглянуть глубже. Проанализировать все аспекты, прежде чем начальство сообразит, что именно у нее на уме. Мысленно Анжела вернулась к Дэррилу. «Стань причиной перемен…» – было начертано на его медальоне, и сейчас от этих слов у нее слезы подступили к глазам. Даже спустя сорок семь лет смерть двух подростков продолжала влиять на жизни столь многих людей – и самым неожиданным образом. Сейсмическая волна давнего преступления, отблеск прошедших событий, все еще заметный даже через полвека, – вот на чем ей хотелось сконцентрироваться в своих репортажах. Именно это должно стать основным ориентиром ее дальнейшей работы. Ничто не закончилось. И ни одно старое, «остывшее» дело не должно оказаться забытым. Иногда – годы, десятилетия спустя – кто-то из свидетелей или участников может решить, что опасность миновала, и заговорить. Могут измениться обстоятельства, могут появиться новые научные методы следствия, и тогда давние события оживут вновь. И она способна внести в это свой вклад, стать голосом тех, кто умер, забыт, пропал без вести. Способна облечь их плотью и снова превратить в живых людей, готовых нарушить свое затянувшееся молчание. Они заговорят через нее, вернут себе незапятнанные имена. Такова ее цель. И начнет она с Дэррила Хендрикса…

Анжела вернулась в редакционный зал, чувствуя себя слегка обалдевшей. Когда она подошла к своему рабочему отсеку, Рауль пристально посмотрел на нее.

– Ну? Что они сказали?

Она пыталась сохранить постную мину, но лицо само собой расплылось в глупой улыбке. Анжела схватила с кресла куртку.

– Идем поужинаем. Шампанское и устрицы за мой счет.

Рауль присвистнул.

– Не может быть! Ты получила свое шоу?

– Мы получили, Рауль. Мы!..

Джейн

Стоял погожий и теплый весенний вечер, когда Джейн подъехала к дому Эллы Квинн в Северном Ванкувере. В сумке у нее лежала бутылка пино гри – та самая, которую они с Мэттом собирались распить после его возвращения домой. Но он так и не вернулся. Со времени его исчезновения прошло уже больше полугода, и Джейн решила, что имеет право распорядиться этим вином – не век же ему лежать. А поскольку сама она пить опасалась, то прихватила с собой бутылку минеральной воды – и еще картофельный салат для общего стола.

Элла сама открыла дверь и тепло улыбнулась.

– Спасибо, что приехали, Джейн.

Джейн протянула ей вино и контейнер с салатом.

– Это к столу.

– Ну зачем же вы…

– Салат приготовила мама, так что не отказывайтесь, – сказала Джейн, снимая куртку.

Элла снова улыбнулась и окинула Джейн каким-то странным взглядом, словно видела ее в первый раз.

– Да-да, я знаю: взрослая женщина, полицейский детектив – а еду мне готовит мама.

– Это привилегия, которая дается не каждому, – заметила Элла и, взяв у нее куртку, повесила на вешалку в прихожей. – В патио установлены обогреватели, но, если замерзнете, ваша куртка здесь. Моя собственная мать умерла сравнительно рано, однако мне до сих пор ее не хватает. Она погибла во время крушения небольшого самолета на Калимантане в Индонезии. Он рухнул в джунгли, и… его так и не нашли.

Джейн пристально посмотрела на Эллу и заметила в ее глазах застарелую боль.

– Это случилось… давно?

Ее собеседница усмехнулась, как бы несколько осуждая саму себя.

– Уже больше десяти лет. Мама ездила на раскопки на места военных преступлений… Старые массовые захоронения и все такое. Тогда она работала на голландское и индонезийское правительства.

– То есть она тоже была антропологом? Как вы?

– Не как я, а в десять раз лучше. Возможно, когда-нибудь я стану такой же, как она, и смогу ее заменить.

– Сочувствую. Могу сказать лишь, что на собственном опыте убедилась: скорбь не похожа на прямую линию. Куда чаще она напоминает зубчатую кривую с подъемами и спусками. Особенно если речь идет о «неоднозначной потере», как говорят психологи…

Джейн тоже усмехнулась.

Элла слегка прищурилась. Казалось, она тщательно подбирает слова, прежде чем заговорить.

– Я слышала о вашем женихе. И я тоже вам сочувствую. Вам нелегко приходится, а главное, никто не может подобрать правильные слова, не так ли?

– Именно. Вы хорошо понимаете. – Джейн подумала о коллегах. – Но они ведь хотят добра…

– Ладно, проходите в патио. Все уже собрались.

Джейн последовала за Эллой Квинн к двери, ведущей на задний двор. По пути она гадала, уж не решила ли профессор превратить сегодняшнюю вечеринку в своеобразное предложение мира, в способ извиниться за неосторожность, что привела к утечке информации. Первым, кого Джейн увидела в патио, оказался Дункан: сжимая в руке бокал с пивом, он разговаривал о чем-то с черноволосой студенткой, которой совсем недавно строил глазки в лаборатории. Тэнк, Юсра и Мелисса тоже были здесь. Напротив них сидела Дарби Уильямс в праздничной, кричаще яркой гавайской рубахе: Дарби обожала все гавайское, поскольку ее дед был настоящим канака маоли[34] с Гавайских островов. Возле бассейна Джейн заметила мужа Эллы – известного автора шпионских романов, который о чем-то беседовал с группой студентов.

Обозревая эту идиллию, Джейн слегка замешкалась на пороге, борясь с желанием сбежать. На ее взгляд, все оказалось как-то немного… чересчур. С другой стороны, в патио было очень уютно. Инфракрасные обогреватели излучали волны невидимого тепла, сад за оградой пестрел весенними цветами, на увитых плющом шпалерах висели маленькие фонарики. Взгляд ее внезапно упал на высокого черноволосого мужчину, который, держа в руке бокал красного вина, о чем-то разговаривал с Тэнком, и Джейн почувствовала, как ее сердце сбилось с ритма. Она оглянулась через плечо на коридор, готовая обратиться в бегство.

Поздно. Готье уже шел к ней с бокалом в руке.

– Джейн?..

– Привет, Ноа. Я думала, ты уехал.

– Только поэтому ты и пришла? – Он мягко улыбнулся. – Извини, что так вышло с этой журналисткой. Я был небрежен…

– Ладно, проехали.

– Принести тебе чего-нибудь выпить?

– Я, наверное, ненадолго. Просто… заглянула.

– Поздравляю с успешным завершением дела, – сказал Ноа, прежде чем она успела договорить.

– Ну нам еще многое нужно сделать, прежде чем оно будет окончательно закрыто, – заметила Джейн. – И, по совести говоря, бо́льшую часть работы сделала за нас сама Аннелиза. Улики, столько лет хранившиеся в могиле… И это она нарушила заговор молчания, который на протяжении стольких лет связывал «шестерку из Шорвью», и показала нам путь к Дэррилу Хендриксу. Если бы ее не нашли…

– Да, старые дела – они особенные…

Она выдержала его взгляд и в конце концов улыбнулась.

– Да. И теперь я думаю, что они мне вполне по силам. Мой начальник и не подозревал,