Ночь Бармаглота - Фредерик Браун

Он кивнул.

— Разве не логично было бы предположить, что он унаследовал деньги?

— В каком-то смысле, да. Но это не слишком правдоподобно. Его мать всю жизнь трудилась модисткой, но так и не обзавелась собственным магазином. Весь город, помнится, задавался вопросом, на какие заработки ей удалось купить собственный дом и послать сына в колледж. Но она не могла заработать достаточно, чтобы сделать всё это, ещё и оставив ему достаточно денег, чтобы поддерживать его праздность. Ну, может, писание пьес и не праздность, но оно не вознаграждается, если за несколько лет их не продал. — Я пожал плечами. — Но, вероятно, никакой тайны тут нет. Должно быть, у неё был доход от сделанных мужем инвестиций, а Эл или унаследовал доход, или получил сам капитал. Возможно, он не говорит о своих делах, потому что любит выглядеть загадочным.

— Его отец был богат?

— Отец умер до его рождения — и до того, как миссис Грейнджер переехала в Кармел-Сити. Так что его отца тут никто не знал. И, думаю, это всё, что я могу рассказать вам об Эле, не считая того, что он почти всегда обыгрывает меня в шахматы, и что я надеюсь, что вам удастся с ним повидаться.

Смит кивнул.

— Если он придёт, посмотрим.

Он взглянул на свой пустой стакан, я понял намёк и наполнил оба. Вновь я, заворожённый, наблюдал за его невероятным способом пить. Могу поклясться, что на сей раз стакан не приблизился к его губам и на шесть дюймов. Несомненно, это был фокус, которому я могу научиться. Хотя бы затем, что вкус виски мне не нравится в той же степени, в какой радует его воздействие. При его способе пить, похоже, у него не было ни малейшей возможности ощутить вкус напитка. Тот был там, в стакане, а затем исчезал. Кадык, похоже, не работал, и если он говорил в тот момент, когда пил, то слова едва ли прерывались.

Зазвонил телефон. Я извинился и поднял трубку.

— Док, — произнёс голос Клайда Эндрюса, — это Клайд Эндрюс.

— Ладно, — сказал я, — полагаю, ты понимаешь, что сорвал мой еженедельный выпуск, сняв материал с первой полосы. Что отменяется на сей раз?

— Прости, док, если в самом деле создал тебе проблемы, но распродажа отменилась, и я подумал, что ты не захочешь публиковать про это и подводить людей, чтобы они...

— Конечно, — прервал я. Мне не терпелось вернуться к беседе с Иегуди Смитом. — Всё в порядке, Клайд. Но что ты хочешь сейчас?

— Узнать, решил ли ты, хочешь ли ты продавать «Гудок» или нет.

На мгновение я необоснованно разозлился.

— Чёрт возьми, Клайд, — сказал я, — ты прерываешь единственный по-настоящему интересный для меня разговор за много лет, чтобы спросить меня о том, что мы обсуждаем уже не первый месяц? Я не знаю. Я хочу и не хочу его продавать.

— Прости, что перебиваю, док, но я только что получил заказное письмо от брата из Огайо. Он получил предложение на Западе. Говорит, что предпочтёт Кармел-Сити, если, конечно, ты решишь продать мне «Гудок». Но то предложение ему надо принять в течение завтрашнего дня или никогда. Как видишь, всё поменялось, док. Мне надо знать немедленно. Не сегодня же вечером, конечно, такой спешки нет. Но я хотел бы узнать в течение завтрашнего дня, так что подумал, что лучше позвоню тебе, чтобы ты смог начать решать.

Я кивнул, но потом понял, что ему не видно, как я киваю, поэтому сказал:

— Хорошо, Клайд, я понял. Извини, что не подумал. Ладно, дам тебе знать завтра утром. Так или иначе. Окей?

— Отлично, — сказал он. — Времени хватит. О, кстати, есть для тебя новость, если не слишком поздно её вставить. Или ты уже знаешь?

— Что знаю?

— Про сбежавшего маньяка. Детали мне неизвестны, но мой друг только что приехал из Нилсвилла и говорит, что останавливают машины на дорогах в обе стороны от окружной психушки. Думаю, можешь позвонить туда и узнать детали.

— Спасибо, Клайд, — сказал я.

Я повесил трубку обратно и посмотрел на Иегуди Смита. Я дивился, как, учитывая все рассказанные им невероятности, я ещё не догадался.

Глава четвёртая

Взмолились Устрицы: «Постой!

Дай нам передохнуть!

Мы все толстушки, и для нас

Был очень труден путь».

Я испытывал адское разочарование. Ох, не то чтобы я действительно поверил в «Стрижающие мечи», или что мы отправляемся в дом с привидениями мысленно вызывать Бармаглота, или ещё там что-нибудь делать.

Но даже думать об этом было захватывающе, как волнуешься от шахматной партии, даже зная, что короли и ферзи на доске не существуют в реальности, и когда слон поражает коня, не проливается настоящей крови. Думаю, именно такое, замещающего типа, волнение испытывал я от обещаний Иегуди Смита. Или, может, лучше сравнить это с чтением увлекательной книжки, которая, вне всякого сомнения, не соответствует действительности, но в неё можно верить, покуда не дойдёшь до последней страницы.

Теперь не было даже этого. Напротив меня, как я с горьким разочарованием осознал, был всего лишь человек, сбежавший из сумасшедшего дома. Иегуди, маленький человечек, который мысленно был не здесь.

Самое смешное, что он мне всё ещё нравился. Милый парень, с которым я только что провёл очаровательные полчаса. Меня удручало, что нужно передать его в руки санитаров и вернуть туда, откуда он явился.

Что ж, подумалось мне, это по крайней мере даст новость, которая заполнит дыру в девять дюймов на первой странице «Гудка».

— Надеюсь, этот звонок никак не нарушает наших планов, доктор, — сказал он.

Звонок нарушил что-то много большее, но, конечно, я не мог ему сказать это, также как не мог сказать по телефону Клайду Эндрюсу, в присутствии Смита, чтобы он позвонил в лечебницу и попросил их заглянуть ко мне домой, если они хотят забрать свой экземпляр.

Так что я покачал головой, пытаясь сообразить, как выйти из дома и позвонить от соседей.

Я встал. Возможно, я был пьян сильнее, чем казалось, потому что с трудом удержал равновесие. Я помню, каким кристально ясным казался мне мой разум, но, конечно, ничто не кажется более кристально ясным,