Идеальный убийца - Уорд Ларсен

будет упорствовать в своих усилиях по установлению прочного мира. В нем также выражалась благодарность израильской службе безопасности премьер-министра Израиля и профессионалам службы безопасности Великобритании, которые вместе предотвратили заговор с целью покушения. В коммюнике обещалось докопаться до сути заговора, в то же время намекая, что расследование может быть долгим и кропотливым, учитывая, что убийца был мертв и, по-видимому, действовал в одиночку.

В десять часов следующего утра было опубликовано второе официальное коммюнике, на этот раз короткое и лаконичное.

ПРИМЕРНО в 8:15 ЭТИМ УТРОМ ПРЕМЬЕР-МИНИСТР ЭХУД ЗАК ПОЧУВСТВОВАЛ СИЛЬНУЮ БОЛЬ В ГРУДИ И БЫЛ ДОСТАВЛЕН В ИЕРУСАЛИМСКУЮ БОЛЬНИЦУ ХЕРЦОГА. ТАМ У ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА СЛУЧИЛАСЬ ОСТАНОВКА СЕРДЦА. ВРАЧИ И ПЕРСОНАЛ СМОГЛИ ПРИВЕСТИ ЕГО В ЧУВСТВО, И СЕЙЧАС ОН ОТДЫХАЕТ Под ДЕЙСТВИЕМ УСПОКОИТЕЛЬНЫХ. ПОСЛЕДУЮТ ДАЛЬНЕЙШИЕ ТЕСТЫ. В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ЗАМЕСТИТЕЛЬ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА ЭЛАЙДЖА ПИР ПРИСТУПИЛ К ИСПОЛНЕНИЮ ВСЕХ ОБЯЗАННОСТЕЙ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА И ВЫСТУПИТ Перед ПОЛНЫМ СОСТАВОМ КНЕССЕТА В ПОЛДЕНЬ.

Бенджамин Джейкобс и Антон Блох, оба измученные, собрались в кабинете Джейкобса незадолго до полудня, чтобы посмотреть речь по телевизору. Они потратили половину вчерашнего дня, убеждая влиятельных лиц израильской политики, тех самых, которые всего несколько дней назад свергли Джейкобса, что их новый премьер-министр, по меньшей мере, преступник и, возможно, сумасшедший-предатель. В конце концов, их дело — доказательства, которые Блох получил вместе с признанием Пайтора Рота (лично) — было очень убедительным. Лидеры Израиля были убеждены, что Зак должен уйти. Вопрос был в том, как это сделать?

У этого человека не было политической поддержки, но чтобы избавиться от него таким образом, потребовалось бы время, и все они содрогались при мысли, какой ущерб он мог нанести за это время. Немалая часть населения считала, что по возвращении в Израиль Зака ждет еще одно, более успешное покушение. Более хладнокровные головы в конце концов остановились на идее Блоха, которая свела риск к минимуму.

«Как долго мы будем держать его в больнице?» Спросил Джейкобс.

«Неделя, может быть, две. Мы найдем какое-нибудь милое и уединенное место. Через несколько дней мы собираемся объявить, что произошло еще одно сердечное заболевание, просто для уверенности».

«Ты уверен, что мы сможем сохранить в секрете, что с ним все в порядке?»

«Мало кто знает», - рассуждал Блох. «Мужчины и женщины в Кабинете министров, конечно, никогда и словом не обмолвятся об этом. Они погубили бы свою карьеру, возможно, рискуя попасть в тюрьму. В медицинской бригаде всего четыре человека, два врача и две медсестры. Мы тщательно проверили, и все они понимают важность происходящего. Результаты анализов и медицинские записи будут надежно защищены».

«А как же Зак и его группа?» Джейкобс задумался.

«Благодаря Слейтону, не так много осталось из его группы. Пайтор Рот, конечно, никогда не был одним из них. Просто низкоуровневый пехотинец-аман, который был скомпрометирован. Зак знал об этом и использовал его. Я думаю, мы смогли вселить страх Божий в мистера Рота. Это и несколько долларов заставят его замолчать. Что касается самого Зака, — Блох покачал головой, — в нем много чего есть, но он не глуп. Ему предъявят обвинения в государственной измене, и когда мы разговаривали с ним вчера, мы очень ясно дали понять, что, если дойдет до этого, лучшим исходом для него будет пожизненное заключение. Таким образом, он проводит несколько недель в больнице, а затем исчезает.»

«Ты думаешь, он это сделает? Исчезнет?»

«Люди в той комнате вчера были очень могущественны и очень напуганы. Они дали Заку пенсию и жизнь, но если он сделает шаг не так, они могут забрать и то, и другое».

Джейкобс даже не вздрогнул. Он задавался вопросом, мог ли он привыкнуть к таким вещам. «Он почти сделал это, не так ли? Зак использовал это первое оружие, чтобы добиться назначения себя премьер-министром. Второй, кто уничтожил ливийский оружейный завод. И он чуть не сорвал мирный процесс. Все сработало бы идеально, если бы не Дэвид Слейтон».

Джейкобс мрачно подошел к бару и, не потрудившись предложить, взял два круглых хрустальных бокала. Он наполнил их до середины портвейном из графина и протянул один своему другу.

«Это неправильно, «настаивал он, — Зак сорвался с крючка, в то время как другие заплатили так дорого. Ты и я потеряли только свою карьеру. Но Слэтон…»

Блох поднял свой бокал: «За Дэвида Слейтона. Пусть он наконец обретет покой».

Джейкобс приложился своим бокалом к бокалу своего товарища.

«Мир».

Кристина сидела на крыльце с почтой на коленях. Письмо лежало там уже пятнадцать минут, но апрель был прекрасным временем года в Белых горах Нью-Гэмпшира. По утрам все еще было холодно, но когда взошло солнце, оно разлило тепло, которое, казалось, оживило все вокруг. Сегодня, как это часто бывает, дул сильный ветер, но основной удар приняли на себя высокие деревья, покрытые свежей листвой. Здесь, наверху, вы не чувствовали ветер, вы слышали его. Более того, это было все, что вы слышали.

Все изменится через месяц или два. Поблизости были и другие домики, и скоро из Бостона хлынут массы лета. Однако пока это был рай. И когда толпы в конце концов появлялись, Кристин уезжала обратно в Англию, чтобы забрать Виндсома и кросса перед сезоном ураганов. Затем, наконец, возвращалась к работе. Она уже каждый вечер заглядывала в бухгалтерию. Аппер Дауни проявил больше, чем понимание, и Кристин была полна решимости не подвести его. Когда она вернется в больницу, она будет готова.

Она порылась в почте и нашла письмо от своей матери. Кристин ежедневно отправляла электронные письма, но маме нравилось отвечать по старинке. Это было нормально, хотя и вызвало несколько бессвязных разговоров. В прошлом месяце она привезла ее в коттедж ненадолго. Они поговорили о вещах, которые не поднимались годами, и это было бальзамом для их душ.

Второе письмо было от Клайва Бэтти. Она открыла его и с удовольствием прочитала, что Виндсом будет готов через неделю — отремонтирован, оснащен и снабжен провизией для переправы. Старые добрые летучие мыши, подумала она. Не что иное, как ящик его любимого виски.

Последние два письма были предложениями кредитных карт, в обоих обещались невероятные начальные ставки для консолидации долга Кристины. В обоих ее имя было написано неправильно. Она разорвала их пополам и усмехнулась: «Добро пожаловать обратно в реальный мир».

Кристина встала и посмотрела на свои уродливые маленькие часики. Гравийная дорога, ведущая к домику, была прямой на протяжении последних ста ярдов, и она заметила Эдмунда Дэдмарша, когда он выезжал из-за поворота и направлялся к ней. Он бежал с приличной скоростью,