"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

его в покое. Теперь он нуждался в отдыхе. Они все: Миронов, Катя, он, Мещерский словно шли по какому-то кругу, где каждый испытывал стрессы, страдания и каждому требовалась помощь других.

Уже на рассвете она снова тихонько заглянула в комнату – как он там. Мещерский сидел на широком подоконнике – не спал, смотрел на Москву-реку из окна. И естественно, Катя проспала, возможно, потому, что не видела никаких снов в эту ночь. К счастью. Ее разбудил звонок по мобильному, время было половина девятого.

Владимир Миронов.

– Мне только что из Главка звонили, из управления розыска. Романов вчера вечером приезжал туда. Искал меня. Не знает или забыл, что я в Солнечногорске работаю. Опера передали – его сразу принял замначальника ГУВД. А он им сказал, что хотел со мной поговорить, поблагодарить меня за спасение Феликса, за то, что я стал его донором. – Миронов усмехнулся. – Они ему – он по званию всего старлей – то есть я. Не дорос еще, мол, до таких высот. До таких кругов общения с национальным героем. В розыске сказали – начальство не знало, как себя с Романовым вести. И приемный сын под арестом, и – самое главное – насчет его будущего, президентских амбиций. Боятся проколоться – все это ведь как мираж еще. Амбиции-то… Открыто он сам, лично ни о чем таком не заявлял. Вроде к нему в верхах терпимы пока, как к герою. Хотя кто скажет – у нас же сегодня терпимы, а завтра, чтобы не высовывался, со свету сживать начнут, травить, гнобить, зачищать. Потому что политический противник. И еще какой будет, если что… Я хотел было сейчас в Москву ехать, встретиться с ним, раз он так меня искал… Но не поеду.

– Почему? – спросила Катя.

– Потому что есть более важные, неотложные дела. Здесь, в Солнечногорске. Она пришла в себя. Мне сейчас врач позвонил – я его просил, как только ей хоть немного станет получше, чтобы он сразу известил меня.

– Динара?

– Да. Приезжайте, Катя, как можно скорее. Нам надо ее вместе допросить. Она пока все еще в реанимации, но врач сказал – у них появится свободное окно после десяти, после всех утренних дел врачебных. И нас к ней пустят на несколько минут.

– Все, уже собираюсь и еду. То есть мы с Сережей…

– Да, конечно, – согласился Миронов, чуть помедлив. – Куда же без нашего эксперта?

В Центральной клинической больнице Солнечногорска, куда они добрались снова по дублеру Ленинградки, они встретились с ним уже возле реанимации.

Динара Исмаилова, – вся в синяках и ссадинах, опутанная проводами медицинских приборов, не открыла глаз, когда врач реанимации провел их к ней и сказал, что у них не более десяти минут.

– Динара, это я. – Миронов наклонился к ней. – Вы помните меня?

Ее веки дрогнули, по смуглому лицу прошел тик, и она вяло и как-то отрешенно глянула на него.

– Динара, вы помните, что с вами случилось?

– Нет… то есть да… авария.

– Вы видели того, кто вас толкнул под машину?

– Нет… я никогда бы сама не прыгнула… я же не она… меня толкнули в спину!

– Да, вы живы, и все хорошо, вы поправитесь, – заверила ее Катя.

Динара словно от великой усталости закрыла глаза.

– Вы работали помощницей по хозяйству у Афии Бадьяновой-Асанте – сотрудницы музея. Но вы от нее ушли после ссоры. Почему? – спросил Миронов.

– Мне вера запрещает служить таким, как она.

– Каким?

– Распутным женщинам.

– Вы увидели Афию в компании мужчины и женщины в двусмысленной ситуации?

– В койке… в постели одной, – шептала Динара. – Этот парень и ее товарка, тоже из этих, из Африки… Я остолбенела, как вошла – они спали в одной кровати! А ведь такая интеллигентная на первый взгляд, из музея, и такой стыд… Разве я могла такое стерпеть? Не убежать сразу от этого разврата?

– Но вы потом приезжали к Афии на дачу.

– Я знаю, где ее дача… она же мне не заплатила всего, что должна… А почему я ей – такой – должна деньги отдавать, что своим горбом… заработала там…

– И вы про этот случай кому-то рассказали, да? – спросил Миронов. – Кому?

– А почему я должна хранить чьи-то секреты? – Динара глянула на него в упор. – Когда они так непотребно ведут себя… А я… я целомудренная женщина, я знаю, что такое женский долг, пусть я и прислуга их. Я сказала ей.

– Кому? Назовите этого человека.

– Алле. Полозовой Алле, которая… ну, вы знаете, вы же расспрашивали меня о ней.

– Вашей коллеге из гостевого дома. Вы ей рассказали об этом случае. А она ведь тоже вам что-то рассказала, да?

– Я… я устала…

– Еще минуту, Динара. Пожалуйста, это очень важно. Что вам рассказала Полозова? Она ведь тоже что-то видела, что ей не понравилось.

– Это стыдное дело, – прошептала Динара. – Не хочу об этом говорить. Не могу. Вы – мужчина. Нам нельзя с мужчинами говорить о таких вещах.

– Динара, расскажите мне. – Катя опустилась на колени у ее больничной кровати, тоже наклонилась к ней, к самым ее губам. – Это очень важно, поймите. От этого зависит ваша жизнь.

– Она тоже видела… там, в доме, который на берегу. – Динара поморщилась. – Это было в среду, когда все гости прежние разъехались. Я убиралась, а она пошла туда – понесла набор для мини-холодильника, ну, чтобы все было как надо…

– Для кого?

– Они приехали на машине. Во вторник. Гости. Сняли тот дом. Он большой, дорогой, но не поскупились, сняли на двоих… Заплатили наличными.

– Их было двое?

– Да… на машине на черной… Он и парень молодой… Такой симпатичный… А его, старшего, я, конечно, узнала, он же такой известный…

Катя ощутила, как холод, знакомый холод, прошел по ее телу.

– А парень? – спросила она шепотом.

– Такой деловой… светловолосый… его помощник или секретарь… в общем, его… тоже из обслуги…

– Динара, Динара, пожалуйста, продолжайте, что вы видели там, в гостевом доме?

– Я – ничего… это она, Алка, ей все неймется. Она и набор для мини-холодильника им понесла, потому что ей было любопытно, она же его узнала, он же такой… и по телевизору о нем… и он такой мужчина… Она думала, что они у пруда, они же вроде как порыбачить приехали в тишине, как он нам сказал на ресепшене, когда дом снимал. Но их не было у пруда, они были в доме, просто она… она, думая, что их нет там, открыла дверь своим ключом и вошла. И увидела…

– Что она увидела?

– Они были