Информатор - Курт Айхенвальд

– Что именно пробудило его подозрения? – спросил Гриффин.

Дэниел пожал плечами и отделался ничего не значащим ответом.

– Когда это произошло?

Адвокат досадливо поморщился.

– Кажется, вскоре после обыска в АДМ, – сказал он.

Прокуроры насторожились. Уклончивость Дэниела противоречила уверенности его предыдущих заявлений. Напрашивалось предположение, что руководство АДМ знало о мошенничестве Уайтекера еще до обыска. Не держало ли оно этот козырь в рукаве – на всякий случай?

Адвокаты «Уильямс и Конноли» гнули свое, настаивая на неоспоримости доказательств преступной деятельности Уайтекера. И ответственность за эти деяния, по их словам, несли сотрудники ФБР, о чем свидетельствовало беспрецедентное и незаконное соглашение, которое они заключили с Уайтекером.

Дэниел выделил восьмой параграф соглашения, требовавший от Уайтекера действовать строго в соответствии с указаниями сотрудников спрингфилдского офиса ФБР и офиса окружного прокурора, а также девятый, в котором говорилось, что Уайтекер имеет право нарушать закон только с ведома и одобрения ФБР.

– Таким образом, ФБР взяло на себя роль наставника Уайтекера и должно отвечать за все его действия, – сказал Дэниел. – А девятый пункт соглашения указывает на то, что агенты знали о совершенной им краже или о том, что он нарушил условия соглашения.

Ясно, куда гнули адвокаты. Либо агенты ФБР коррумпированы, либо Уайтекер обманул их и тем самым утратил всякую надежность как свидетель обвинения.

Все расследование, заявляли адвокаты, построено с тем расчетом, чтобы Уайтекер мог осуществить свой план прибрать АДМ к рукам. Он старался очернить руководителей компании, чтобы занять их место. Он украл несколько миллионов. Он обманул агентов ФБР или вовлек их в преступную деятельность. Правительство выбрало неправильного партнера.

– Да что тут говорить, – сказал Барри Саймон. – Уайтекер – психопат.

Примерно в то же время Шепард бесстрастно выслушивал бессвязные излияния Уайтекера, звонившего из Моуиквы.{291}

– Брайан, мне нужен совет, – говорил Уайтекер. – Я убедился, что АДМ и вправду преследует меня. Так я подумал: может, мне выступить с заявлением для прессы о той финансовой операции, о которой я вам говорил?

До чего нелепо.

– Я думаю, надо это сделать, – продолжал Уайтекер. – Я думаю, надо сделать заявление прессе до того, как они выслушают АДМ.

Шепард ответил не задумываясь:

– Марк, у меня нет права давать вам советы. К этому вопросу надо подходить очень взвешенно, обсудить его с адвокатом.

– Понятно, – отозвался Уайтекер. – Я просто хотел узнать ваше мнение, потому что вы мыслите очень трезво.

Помолчав, Шепард повторил:

– Марк, я не могу ничего посоветовать.

Работа в чикагском антитрестовском отделе в этот день встала. Накануне вечером Шепард и Херндон рассказали Манн и Мучнику о признании Уайтекера в полумиллионном откате. Они были уверены, что именно об этом сейчас говорят с Дэниелом вашингтонские прокуроры.

Но в середине дня позвонил Гриффин и рассказал новости. Он сообщил о выдвинутом против Уайтекера обвинении в краже двух с половиной миллионов. У самого Гриффина документов на руках не было – все они остались у Дэниела. Гриффин добавил, что не может в данный момент вдаваться в детали, так как у него назначена встреча, и повесил трубку.

Огорошенные антитрестовцы отложили все дела и собрались в кабинете Марвина Прайса. Рабочий день полетел к черту. Скорость, с которой АДМ обнаружила поддельный договор и накопала на Уайтекера целую кучу компромата, всем показалась подозрительной.

По правде говоря, они тревожились не о тяжбе между АДМ и Уайтекером, а о том, что дело запутывается и в него непременно вмешается Вашингтон. После всех их трудов этим делом займутся другие. Дело уплывало из рук.

В тот же день Скотт Лассар, первый помощник чикагского окружного прокурора, вылетел в Вашингтон для беседы о деле АДМ с работниками Министерства юстиции. Несколько дней назад его назначили вторым обвинителем. Он тщательно изучил все подробности «Битвы за урожай» и принял назначение. Лассар уже встретился за ленчем с Гриффином, и тот продемонстрировал часть аудио- и видеозаписей. Прокурор был впечатлен. Эти записи, конечно же, подействуют на присяжных.

Подлетая к Вашингтону, Лассар гадал, с какой целью Дэниел так настаивал на переговорах, которые шли в этот момент. Выйдя из здания аэропорта, он взял такси и направился в министерство, где его принял помощник заместителя генерального прокурора Сет Ваксман.

– Да-а, Скотт, – произнес Ваксман, когда они уединились для беседы, – в занятный же денек вы к нам пожаловали.

Сорока пятью минутами позже Мэри Спиринг, начальник отдела по борьбе с мошенничеством, прошлась по коридору третьего этажа, собирая подчиненных. Ваксман только что потребовал сотрудников ее отдела на совещание, которое вот-вот начнется. К сожалению, отдел располагался в Бонд-Билдинг, в нескольких кварталах от Министерства юстиции, и Спиринг с подчиненными все равно опоздали бы, даже кинься они туда бегом.

Мэри приоткрыла дверь кабинета Дональда Маккея, коренастого крепыша с пристрастием к крепким выражениям и мефистофельской ухмылкой.

– Дон, собирайся, – сказала она. – В главном здании совещание.

– Что на этот раз?

– Не знаю точно. Какое-то дело в Иллинойсе, там кто-то обосрался.

По дороге к лифту они заглянули в кабинет начальника бюро личного состава Джеймса Никсона и прихватили его с собой.

Они не пытались остановить такси и отправились в министерство пешком. Из-за вашингтонских пробок на своих двоих добираться до центра быстрее.

В это время Джон Хойт сидел в своем кабинете в Спрингфилде. День выдался дрянной. С утра Кейт Киллэм, курировавшая «Битву за урожай», сообщила о признаниях Уайтекера. Авантюра Уайтекера повергла Хойта в недоумение: неужели этот тип надеялся, что никто не заметит отката в пятьсот тысяч долларов?

Остальное время ушло на то, чтобы оценить возможные последствия, сообщить новость начальству и обсудить ее по телефону с работниками Министерства юстиции. В 3.45 Хойт еще не знал о последнем сюрпризе «Уильямс и Конноли». Он говорил с Кейт Киллэм, когда вошла секретарша Стаки.

– Прошу прощения, – сказала она. – Вас просит зайти SAC.

Хойт и Киллэм направились в кабинет Стаки. Войдя, Хойт открыл было рот, но Стаки сделал ему знак соблюдать тишину. Чей-то голос произнес по громкой связи:

– Ну что, все собрались?

Десяток министерских работников, устроившихся за огромным столом для совещаний, услышали донесшийся из Спрингфилда ответ Стаки: