"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– А что могло произойти?

– Мы этого пока не знаем.

– Но зачем Дроздову травить шефа? – спросил Мамонтов. – Какая причина? Они были друзья, он его охранял тринадцать лет. Псалтырников его поддержал, когда он вышел из больницы, оплатил ему операции. Сплошные благодеяния. С Поцелуевым мотив может быть ясен, но мотив Дроздова…

– А та дуэль? – вспомнила Катя. – Она у меня не идет из головы. Может, это Псалтырников все подстроил тогда и заказал его в театре? Мы же узнали, что он был против того, чтобы Дроздов женился на Гале. Псалтырников мог нанять отморозков, чтобы они его покалечили. А Дроздов сейчас как-то об этом узнал и отомстил ему.

– Это ерунда, – Мамонтов хмыкнул.

– Почему ерунда?

– Потому что эта версия никакой критики не выдерживает. Псалтырников на этот момент уже был уволенный со службы изгой. А с Дроздовым разбирались свои, из его службы. Они не стали бы этого делать для Псалтырникова. У них были с Дроздовым свои внутренние личные счеты. И вообще это могла быть просто бледная поганка! Гриб такой. А не синтетик.

– Могла быть и поганка. Поэтому во время обыска изъяли столько заготовок из их кладовой, – сказал Скворцов хмуро. – Интересовались меню ресторана-кайтеринга. Кстати, там присутствует грибная позиция – эксперты это отметили. Среди блюд были заказаны соленья, в том числе бочковые грузди – это фишка почтенного столичного ресторана. Русская закуска под водку. Белые грузди, кстати, как указано в меню. И не будь у нас яда номер один – арсенита, можно было так же рассматривать и версию несчастного случая. Отравления грибами, привезенными из ресторана. Однако наша картина происшедшего такую версию полностью исключает. Но эксперты не только ведь продукты изымали – они изъяли все емкости – из ванных, из спален, из кухни – флаконы, пузырьки, бутылки. Они искали емкость, где мог находиться и храниться яд аманитин-синтетик.

– И нашли они его следы в изъятом? – уточнил Мамонтов.

– Пока нет, но исследования еще не закончены. Слишком много предметов надо проверить.

– А почему передвижная химлаборатория снова здесь? – спросила Катя.

– Все по той же причине. Яд-синтетик. Это очень опасно. А здесь озеро. Водный резервуар. Не исключено, что эксперты проведут и третий обыск в этом доме.

Скворцов умолк. А потом сказал:

– Я хочу, чтобы вы поняли, с каким делом мы столкнулись. Мало того, что это очень необычное дело об отравлении – о многоступенчатом отравлении. Мало того, что такого практически никогда не было в нашей практике. Но… теперь все разговоры о самоубийстве нашего потерпевшего уже не состоятельны. И я прошу вас… я очень прошу вас сконцентрироваться и проявить крайнюю осторожность. Мы имеем дело с очень опасным, хладнокровным и жестоким преступником. Так я это себе представляю. И пусть вас не вводит в заблуждение маска, которую он носит – кем бы он… она ни был, ни была. Этот человек опасен, и он готов на все, лишь бы добиться своих целей. Которые для нас пока – загадка.

Глава 31

«…Косматые дружины своих морозов и снегов – навстречу»

9 февраля 1861 г. 5 часов пополудни

Бескрайние поля Бронницкого уезда,

затем имение Филатовка

– Подай воды… тихонько, тихонько… я ее на диван положу.

Клавдий Мамонтов держал на руках лишившуюся чувств Аликс. Александр Пушкин-младший звал горничную, приказывая принести нюхательные соли.

Аликс упала в обморок на их глазах, когда Пушкин-младший объявил ей, что Меланья Скалинская и Макар убиты в гостинице.

– Он убит?! – воскликнула Аликс.

И повалилась на пол, словно скошенный косой сноп ржи.

А до этого они совершили путешествие через снега и льды – быть может, самое значимое в своей жизни, хотя пройти пришлось всего-то три версты, но каких!

На постоялом дворе, когда они только собирались, все ямщики в один голос твердили: «Помилуй бог, не проедем в Филатовку!» На что Пушкин-младший отвечал: «Как это не проедем? Барышня ведь как-то проехала позавчера, значит, и мы проедем!» Лишь один ямщик из бывших уральских каторжников по прозвищу Филин согласился везти их: «Помчу вас по льду, господа хорошие! По льду озера половину пути. Лед-то уже не того, конечно, местами истончал, но коли не боитесь, коли рискнете… Провезу по льду, а там уж как бог даст, как кривая вывезет».

По льду в санном возке они проехали две версты, а затем ямщик остановился, ткнул кнутом в сугробы, громоздившиеся на берегу. «Там Филатовка, господин мировой посредник, в той стороне. А тута должна быть дорога туда, но ее снегом занесло. Коням тяжко, барин. Здесь мой путь окончился».

Пушкин-младший объявил, что оставшиеся три версты до Филатовки они пройдут пешком. И чтобы Филин ждал их здесь, у озера, для обратной дороги.

Клавдий Мамонтов плотнее застегнул шубу, натянул рукавицы и… едва лишь сделав пять шагов, провалился в снег почти по пояс.

– Она проехала… как же она здесь проехала? – Пушкин-младший пробивался через снег, увязая тоже когда по колено, а когда и по пояс. – Барышня сумела… беременная женщина… И мы пройдем, мы должны.

Уже через полчаса Клавдий Мамонтов почти выбился из сил, а был ведь он здоровый, крепкий, косая сажень в плечах. Вокруг, куда ни кинь взгляд – снега, снега, поля, поля. Бескрайние, белые, холодные. Такой чистый снег, такой глубокий! Девственно нетронутая гладь. Упади в снег, и засыплет тебя сверху, и никто не найдет до самой весны твою снежную могилу.

Шуба на плечах казалась свинцовой, в сапоги набился снег, рукавицы промокли. Пушкин-младший тоже промок, вспотел в своей меховой накидке, от него валил пар, он тяжело дышал. Оглядывался назад – за ними в снегу тянулись пропаханные борозды. А впереди – бескрайняя белая целина.

– Хочешь наперегонки? – задыхаясь, спросил Клавдий Мамонтов. – На пари, кто быстрее доберется?

– С ума сошел? – ответил Пушкин-младший, штурмуя высокий сугроб.

– Помнишь, как у твоего отца? «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит… – Мамонтов еле переводил дух, тоже барахтаясь в сугробе. – Неизъяснимы наслажденья!! Бессмертья может быть залог…»

– И счастлив тот, кто… их обретать и ведать мог… Попробовал бы батюшка сам здесь с нами, – Пушкин-младший остановился. – А то горазд был в теплом кабинете при свечах свои вирши… А мы тут, как Финн[17] с Оссианом[18]…

– И все же это невероятно! – воскликнул Мамонтов. – То, о чем мы с тобой подумали.

– Что это она сотворила? Страсть на любые поступки толкает. Ты же слышал, Клавдий, что конюх рассказывал – как она Макара торговала.

– Но в их номере и на подоконнике кровавые