Человек с клеймом - Джоан Роулинг

– Почему нет?

– Потому что… он считал ее приносящей удачу, он любил ее.

– Что сделало ее приносящей удачу? – спросила Робин.

– Он всегда носил ее, когда с ним случались хорошие вещи: когда он услышал, что получил работу в Лондоне и может вернуться в Англию, и когда он сдал экзамен по вождению… и… и он был в ней… в ту ночь… когда я сказала ему… что я б-беременна…

О Боже, – подумала Робин. – Вот дерьмо.

Десима разрыдалась.

– Не мог же он ее разорвать! – завопила она, потеряв всякое самообладание. Робин подумала, что ее голос, наверное, разнесся по всему залу клуба. Робин инстинктивно потянулась через стол, чтобы утешить ее, но клиентка отшатнулся.

– Нет, нет, не надо, он не мог порвать эту футболку, не мог…

Взгляды Страйка и Робин встретились: в его глазах – легкое раздражение, у Робин – мучение.

– Он обожал эту футболку! – всхлипнула Десима, нащупывая салфетку. – Он ее обожал!

– Можете ли вы нам ее описать? – спросила Робин, не преследуя никакой конкретной цели, кроме как дать Десиме почувствовать, что ее воспринимают всерьез, слушают и что детективы все еще активно пытаются помочь.

– Она черная, – невнятно прорыдала Десима, лицо ее теперь было скрыто салфеткой, – и на ней написано "Белый Лев"…

– Белый Лев? – повторила Робин.

– Это была группа восьмидесятых, – всхлипнула Десима, – глэм-рок… Руп нашел футболку в комиссионном магазине, когда был подростком… у него был кусочек видео… где его отец пел ему песню этой группы, когда он был младенцем… "Little Fighter", так эта песня называется… и Руп ее пел… это была своего рода шутка… что-то вроде личной музыкальной темы… вот почему я назвала Льва так!

– Ладно, – сказала Робин и, не обращая внимания на мнение Страйка, добавила: – Ну, похоже, Захариас совершил ошибку. Не понимаю, зачем Руперту было рвать футболку, если она так много для него значила.

Дверь снова открылась, и официант вернулся с их едой. Тактично делая вид, что не замечает слез Десимы, он поставил перед ней тарелку, а та тем временем вытерла лицо и высморкалась.

Когда официант удалился, Страйк спросил:

– Вы, вероятно, знаете, что полиция рассматривала и других претендентов на место Райта, помимо Джейсона Ноулза?

Робин не понимала резкой смены темы, но Страйк действовал исключительно из корысти. У него было неприятное предчувствие, что сразу после этого разговора Робин скажет ему, что их моральный долг убедить Десиму, что ее парень никогда не был Уильямом Райтом, но он не собирался жертвовать предстоящей поездкой в Криф и Айронбридж; ему нужен был тот отель в Озерном крае. Поэтому было важно, чтобы Робин услышала из уст самой Десимы, что она хочет, чтобы они исключили всех возможных претендентов на место покойника в хранилище.

– Да, я… я знала, что они рассматривали и других людей, – сказала Десима, все еще пытаясь сдержать слезы. – Сэр Дэниел… сэр Дэниел Гейл, – добавила она, обращаясь к Робин, – он отставной комиссар… – Она произнесла это с жалким упором на его звание: видите, у меня есть надежные источники информации, у меня хорошие связи, я рациональна, – сказал мне, что они расследуют дело пропавшего ветерана и какого-то человека, который убил кого-то случайно и сбежал.

– Один из них случайно кого-то убил, да? – спросил Страйк. – Можете вспомнить имя?

– Нет. Сэр Дэниел сказал, что они держат дела этих двоих открытыми только потому, что не смогли получить образцы ДНК ни одного из них. Почему вы спрашиваете о них? – спросила она, все еще пытаясь остановить слезы салфеткой.

– Вы сказали, что вам нужны доказательства того, кем был человек в хранилище, – сказал Страйк. – Это неизбежно означает рассмотрение других возможностей, но если вы предпочитаете, чтобы мы сосредоточились исключительно на Руперте и на том, что с ним случилось…

– Он мертв, я знаю, что он мертв! – сказала Десима, уже с легкой истерикой в голосе. – Мне нужна уверенность, но я знаю, кто был в хранилище…

– Значит, вы хотите, чтобы мы попытались исключить этих двоих? – спросил Страйк.

– Полагаю, если получится, это заставит полицию очнуться и отнестись к Рупу серьезнее, – сказала Десима, вытирая глаза салфеткой. – Я сказала им: "Вы можете взять ДНК у моего ребенка, когда он родится, и сравнить ее с ДНК Райта"… но после того, как Анджелика сказала, что он в Нью-Йорке, все, они прекратили расследование… потому что мы не были женаты, я знаю… но его нет в Нью-Йорке, не может быть… Мне все время кажется, что я его слышу…

– Вы его слышите? – обеспокоенно спросила Робин.

– Мне кажется, я слышу, как он идет по подъездной дорожке… или зовет меня по имени… Мне снится, что он вернулся, но я знаю, что он никогда не вернется… он никогда не увидит Льва… он никогда не узнает… никогда не узнает, как мне жаль…

– Жаль по поводу чего? – спросила Робин.

– В последний раз, когда я с ним разговаривала… Я так злилась на него за то, что он украл неф, это было так глупо… Это моя вина, это все моя вина, я была зла, и Руп чувствовал, что у него нет другого выбора, кроме как попытаться разобраться со всем этим в одиночку… Я убила его, – причитала Десима Маллинз, – и однажды мне придется объяснить Льву, что я сделала!

Глава 50

… никакие низменные амбиции, жалкая жадность или меркантильные соображения не могут склонить настоящего шотландского рыцаря к бесчестию…

Альберт Пайк

Мораль и догма Древнего и принятого шотландского устава масонства

Спустя час после того, как они сели с Десимой за столик, и не получив никакой информации, помимо того, что выяснили в первые пятнадцать минут обеда, Страйк и Робин покинули Quo Vadis, оба понимая, что их клиентка стала еще более недовольной после встречи с ними. Десима продолжала настаивать над нетронутой едой, что Руперт был Уильямом Райтом, повторяла опасность, исходящую от наркоторговца Дреджа, и с каким-то мрачным отчаянием рассуждала о росте и комплекции тела в хранилище, которое, как она неоднократно подчеркивала, полностью совпадало с Рупертом, вплоть до роста, веса и группы крови.

Хотя Страйк покидал ресторан с официального разрешения Десимы поехать в