Тустеп вдовца - Рик Риордан

Агентство Леса Сент-Пьера занимало серое здание на Вест-Эшби, напротив музея Келлера, выстроенное в викторианском стиле.

Даже без вывески можно было сказать, что старый жилой дом превратили в офисы — сочетание красок, одинаковые жалюзи на окнах, ухоженная, но совершенно безликая территория, техасский флаг над пустым передним крыльцом — все это буквально кричало, что люди здесь не живут.

У подножия холма перед зданием стояли две машины, одна из них — коричневый пикап «Вольво». Когда я встретил Мило на тротуаре, он внимательно смотрел на другую — блестящий черный грузовичок пикап, который выглядел так, будто кто-то потратил огромные деньги, чтобы превратить микроавтобус в автомобиль. У него были громадные, нет, просто чудовищно огромные колеса, затемненные стекла на окнах, снабженных системой безопасности в углах, оранжевые полосы и серебряные фигурки красоток в стиле Барби на брызговиках. Короче говоря, это чудовище выглядело так, будто в нем спокойно могло переночевать четыре человека.

— Сегодня явно не мой день, — сказал Мило.

Прежде чем я успел спросить, что тот имеет в виду, он повернулся и начал тяжело взбираться по ступенькам.

Внутри викторианское убранство уступило кремового цвета стенам и полам из твердых пород дерева. Из центрального вестибюля наверх уходила лестница. Двойная дверь справа вела в приемную, где стояла парочка плетеных стульев, стол из красного дерева, на полу лежал турецкий ковер и даже имелся камин. Очень крупный белый мужчина сидел на краю стола и разговаривал с секретаршей Глэдис.

Когда я говорю «очень крупный», стоя рядом с Мило, мое определение не является безупречно точным. Этот человек был совсем не похож на Чавеса, но по всем остальным параметрам подходил под определение «крупный» — высокий, с широкой грудью, мощной шеей и могучими руками. В общем, сложением незнакомец походил на оператора портового крана. Несмотря на жару, он надел поверх белой рубашки джинсовую куртку, явно новые джинсы и черные высокие ботинки.

Когда тот увидел Мило, его улыбка стала на несколько делений жестче.

— Привет, Марио.

Мило спокойно подошел к столу и, не глядя на своего посетителя, взял стопку писем.

— Да пошел ты, Шекли. Ты прекрасно знаешь, как меня зовут.

— Эй, послушай… — У Шекли оказался жесткий звенящий акцент немца-техасца, человека, выросшего среди холмов в Фредериксбурге, где многие семьи до сих пор разговаривают на ковбойском немецком языке. — Веди себя хорошо, сынок. Я всего лишь зашел, чтобы спросить, как дела. Мне нужно убедиться, что ты не обижаешь мою девочку. Ты напомнил Лесу про контракт?

Мило продолжал просматривать письма.

— Лес еще в Нэшвилле. Я скажу ему, что ты заезжал. Контракт лежит рядом с туалетом, ровно там, где он его и оставил.

Шекли громко рассмеялся, продолжая вертеть в руках ковбойскую шляпу.

— Да ладно тебе, сынок. Хочешь поговорить о нашем соглашении — свяжи меня с боссом. Иначе я буду ждать Миранду на студии «Сплит рейл» первого ноября. И вот что еще я тебе скажу: если ты пошлешь в «Сенчури» пробную пленку, я отправлю вслед за ней копию моего контракта. Посмотрим, захотят ли они вкладывать деньги в девицу, которая обеспечит их целой кучей юридических осложнений.

Мило открыл следующее письмо.

— Тебе известно, где находится дверь.

Шекли медленно слез со стола, сказал секретарше: «Подумай хорошенько» — и направился к выходу.

Передо мной он остановился и протянул руку.

— Тилден Шекли, но все зовут меня Шек.

Вблизи я разглядел, что все лишние пигментные пятна на лице мистера Шекли скрыл загар, темный и безупречно ровный. Его голубые глаза настолько выгорели на солнце, что казались белыми, в губах я не сумел отыскать даже намека на оттенок красного. Наверное, когда-то у него были густые волосы шоколадного цвета, но сейчас они стали какими-то пыльно-коричневыми и превратились в спутанные пучки, похожие на крылья мотыльков, которые не возьмет ни одна расческа.