Антология советского детектива-48 - Николай Иванович Леонов

– Не могу, дорогой, – улыбается Володя, – над ними моей власти нет. Ты же видел в коридоре прокурора? Теперь он все и решает.

* * *

Я отснялся на удивление быстро.

– Ты пока не раздевайся, – сказал Вадим, – может, еще что-нибудь доснимем, погуляй пока, только сильно не расслабляйся.

Я поднялся на третий этаж, и на меня наехал человек в бежевом пальто.

– У тебя добрые глаза, начальник. Не говори нет, вижу, что ты открытый человек. Помоги моим девочкам. Цыгане друзей любят. Добро помнят. За добро добром платят.

– Это как?

– Ты только скажи, все будет.

– Не могу, дорогой, служба не позволяет, – гордо ответил я и пошел к Колокольцеву.

Вечером, когда я после смены садился в машину, он опять подошел ко мне. С недоверием оглядел мою кожаную куртку и, видимо, что-то понял.

* * *

Мы снимали кино, меняя многие сцены, стараясь приблизить их к той реальной милицейской жизни, с которой сталкивались ежедневно.

Но пусть простят меня сыщики уголовного розыска: если бы мы с документальной точностью сняли их рабочие будни, то получился бы жестокий и не очень интересный фильм.

Я зашел к заму по розыску 108-го отделения майору Совкову и увидел в углу кабинета весьма удобное кресло.

– Ты не садись в него, – сказал он мне.

– Почему?

– Посмотри сам.

Серо-голубоватая обивка была покрыта бурыми пятнами. Обычно в протоколах о них пишут: «Бурые пятна, похожие на кровь». И это действительно была кровь человека, сидевшего в этом кресле.

Борис Демин работал в магазине на Тверской обычным продавцом, но имел еще и свой дополнительный бизнес, кстати весьма прибыльный.

Изо всех сил он рвался к вершинам финансового могущества, к получению почетного звания «новый русский». Но у него был партнер: старший партнер и богатый. А значит, и власти, и прибыли имел больше. Вот он-то и мешал Борису. Они были в товарищеских отношениях. Поэтому, когда Демин пригласил его в магазин и повел в подсобку, он спокойно пошел с ним.

Демин усадил его в то самое кресло, которое я увидел в кабинете, и сказал, что сейчас сварит кофе по особому рецепту. Вместо этого достал газовый пистолет, переделанный под дробовые патроны, и выстрелил партнеру в сонную артерию. Потом он пил кофе и ждал, когда перестанет идти кровь.

– Не хотел пачкать новый костюм, – так Демин объяснил на допросе.

Через час он упаковал убитого в целлофан, вытащил в соседний подвал, замуровал в стене, выключил плитку. Вымыл пол и заменил ковровое покрытие.

Сыщики из 108-го нашли труп через пять часов по свежеуложенному кафелю и раскололи Демина, как орех.

Ну разве придумаешь такую историю.

* * *

Ну а теперь еще об одном объекте на «земле» опера Коли Вешнякова – о Государственной думе.

Приведу один документ:

«Справка.

Дана гражданину Швецу А.И. в том, что он обращался в 108-е о/м по поводу пропажи картин “Московская улица” и “Березовая роща” из здания Государственной думы…»

Так печально окончился вернисаж для владельца картин.

* * *

Мы сняли кино и уехали. А прототипы наших героев остались защищать свою «землю», потому что их «земля» – маленькая часть всей нашей заворованной и измученной земли.

Эдуард Хруцкий

Тайны уставшего города

Глава первая

Криминальные тайны

Тайны уставшего города

Это как сон наяву…

В нем растворяются краски. Очертания становятся нереально зыбкими. Перемешиваются цвета и тени. Я иду по своему уставшему городу, и прошлое, словно обрывки снов, проецируется на старом штопаном экране кинотеатра «Смена», вместо которого нынче построен супермаркет.

И на этом экране я вижу Кузнецкий Мост. Не сегодняшний, многолюдный, с вывесками «АО» и банков, бутиков и супермаркетов, заполненный людьми и лотками с книгами.

Я вижу его залитым тусклым январским светом, заваленный сугробами. Витрины магазинов и окна домов, заклеенные бумажными перекрестьями, дымящие трубы буржуек, выведенные в форточки.

Сорок третий год, зимние каникулы, мы втроем отправляемся в далекую экспедицию с Грузинского Вала на Кузнецкий Мост. Двое из нас едут за книгами, а третий — менять марки.

На Кузнецком Мосту рядом с продовольственным магазином ОРС-9, во дворе филиала Большого театра по воскресеньям бушевала книжная толкучка. Я ехал с надеждой выменять или купить «Граф Монте-Кристо» А. Дюма.

Я прочел только его первую часть и уже несколько месяцев бредил похождениями Эдмона Дантеса.

Мама выделила мне для этих целей квадратную банку американской пайковой колбасы, а дядька — четверку водки.

— Только не продешеви, за нее ты целый шкаф книг купишь, — засмеялся он.

Я уложил свою «валюту» в сумку от противогаза — тогда портфелей не было и все пацаны из нашей школы ходили на уроки с зелеными сумками через плечо — и ринулся на поиски мужественного Эдмона Дантеса.

Минут тридцать я толкался среди пестрого сборища чернокнижников, пока, наконец, меня не окликнул старичок в очках и вытертом зимнем пальто.

— Вы что-то ищете, молодой человек? — спросил меня человек неопределенного возраста.

— «Графа Монте-Кристо».

— Вам повезло, он у меня есть. Что вы можете предложить взамен?

— Четверку, — как опытный пацан с Тишинки, ответил я.

— Не понял?

— Четвертинку водки.

— Вы? — удивился старик.

— Я.

— Покажите.

Я расстегнул сумку и достал бутылку.

— А где вы ее взяли? — недоверчиво спросил старик.

— Дядька дал для обмена.

Водка в военные годы была страшным дефицитом. Старик достал книгу, протянул ее мне, взял четвертинку.

Подошел мордатый мужик в кожаном пальто.

— Смотри-ка, — сказал он, — довоенная. Ты, Гаврилыч, не обижай пацана, дай ему еще чего-нибудь.

— Возьмите, — старик достал из порванного портфеля книгу, — это «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна.

Я взял том, не веря своему счастью.

— Ты, пацан, если водочкой разживешься, гони сюда, мы тебе библиотеку соберем, — хохотнул мужик в кожаном пальто.

Я спрятал свои сокровища в сумку, застегнул ее на кожаный ремешок и с друзьями отправился в сторону Лубянки, где был марочный базар.

По дороге мы постояли у витрины комиссионки и полюбовались на бронзового орла. Здоровенная птица, раскинув крылья, смотрела на нас из глубины витрины сквозь наклеенные бумажные кресты.

Казалось, орла посадили в клетку и он никак не может разбить ее своими мощными крыльями.

Мы стояли и ждали. Пожилой продавец поглядел на улицу сквозь витринное стекло и включил электричество.

Глаза орла загорались злым желтым цветом.

И он уже казался не узником, попавшим в клетку, а хищником, нашедшим добычу.

Потом глаза его гасли, и орел снова становился несчастным и