"Расследования Екатерины Петровской и Ко". Компиляция. Книги 31-50 - Татьяна Юрьевна Степанова

– Он в отпуске. Он жених моей сестры Лены.

– И что, все вы втроем решили подкачаться адреналином тут, в Ховринке?

– Типа того.

– Но экскурсия сложилась неудачно.

– Типа того, командир.

– Что вы видели?

– Мы… ничего.

– Я повторяю свой вопрос. Что вы видели тут, боец?

– Вы нам все равно не поверите. Не хочу психом прослыть.

– Я тебе верю.

– И я, – сказала Катя. Плохо вот так встревать, но уж очень хотелось, чтобы парень рассказал все.

И одновременно – вот странность – и не очень хотелось. Потому что как же к рассказу относиться? Верить? Принять на веру?

– Почему вы так настойчиво просили нас не шуметь? – спросил Август Долгов.

– Потому что это, может, бродит поблизости.

– Что это?

– Я не знаю, что это было. Видел всего минуту в свете фонаря. Мы все это видели. Оно выползло из стены и поднялось.

– Как это поднялось? Куда? – хмыкнул полковник Гущин.

– Выползло из темноты и поднялось… не знаю, на ноги или на задние лапы. Такое красное, цвет гноя… раны загноившиеся такого цвета, я это видел, командир. И от него жутко воняло, как от загноившейся раны. Все обалдели, завопили. А оно попыталось схватить ту девчонку, которая упала.

– Где? В зале с арматурой?

– Да, там. Все бросились бежать. И мы тоже. А потом раздался дикий вопль, и я решил, что оно… эта тварь схватила кого-то, рвет. И я… мы с товарищем воевали, не могли же мы вот так бросить, струсить…

– И вы пошли на крики. Ясно. И что увидели?

– Колодец, а там этот пацан. Грохнулся туда, сломал ноги и орал от боли.

– А эта штука… ну, красная? – спросил полковник Гущин.

– Мы ее не видели больше, но чувствовали запах. Потом он исчез. Мы пытались поднять пацана, мой друг спустился, все шло нормально. Но у нас внезапно веревка оборвалась. А затем вы появились – я услышал ваши голоса и пошел на звук. Мы не собирались никому рассказывать о том, что видели тут. Кто поверит нам? А сумасшедшими кому охота слыть?

– Никому. Ты прав, боец, – согласился Август Долгов.

В это время спасатели МЧС достали из колодца Смайлика Герштейна. Когда его укладывали на складные носилки, он все время порывался встать.

– Нам надо убираться отсюда скорее, – убеждал он всех.

Спасатели списывали все это на лихорадку и посттравматический шок, один даже сделал парню укол успокоительного. Но это помогло мало.

– Где Вера? – Смайлик Герштейн метался на носилках. – Скажите ей, я ее не бросал… этот чертов колодец, я не смог перепрыгнуть, не увидел… Нам надо всем уходить отсюда сейчас же! Вы слышите меня? Оно все еще здесь, оно охотится за нами!

Глава 25

Приятели за рюмкой

Он смотрел на Мещерского сквозь стекло, а потом спросил:

– Тебе чего здесь?

Вот так, через столько лет, через расстояния, океан и Антарктиду, без разных там «Привет, кого я вижу!».

Но Мещерский, пусть и спросонья, узнал голос дальнего родственника Ивана Лыкова.

– Я, Вань, тебя жду, – он открыл дверь машины и неловко вылез.

Порой, когда он получал от Лыкова скупые письма по электронной почте, он представлял себя полярником и… ну да, вот таким, и даже одного роста с собой. А теперь пришлось убедиться, что Ваня Лыков, как и прежде, на голову выше и намного, намного шире в плечах.

Сильнее.

– Откуда узнал, что я в Москве?

– Я… тетя Женя мне звонила и сказала, что ты вернулся.

– Странно, я не общался с тетушкой Евгенией.

– А где ты сейчас был? Черт, как поздно…

– Утро уже, светает. Я потрахался.

Мещерский выпрямился.

– Первый раз после зимовки? – спросил он.

– Стояк замучил. Знаешь, где в Москве легче всего бабу снять, оказывается?

– Где?

– В ГУМе или ЦУМе.

– На вокзале дешевле, Ваня.

– Одеваешься, бреешься, чешешь в ГУМ. Там днем бродит неприкаянное племя обеспеченных жен. Им делать нечего в загородных домах, мужья ими давно не интересуются, имеют молодых любовниц. А ведь это самый благодарный, отзывчивый возраст, Серега, в плане секса – от сорока до пятидесяти пяти. Страстные, голодные, постоянно грезящие о «настоящей большой любви», готовые на все, лишь бы парня симпатичного заполучить, переспать. Их легче всего снять, они никогда не отказывают тому, кто прилично одет и на хорошей тачке.

– Это ты все у себя на станции, на зимовье, дотумкал? – спросил Мещерский. – Весело вы там время проводили в мечтах.

– Мы там вкалывали, Сергун, шахту во льду бурили.

– Озеро Восток, – Мещерский смотрел на Лыкова и пытался, мучительно пытался разглядеть в нем того прежнего Ваньку Лыкова – безбашенного, безответно, безнадежно влюбленного идиота, которого они… нет, только лишь Катя когда-то подозревала в серийных убийствах в старом реставрируемом поместье.

– Да, озеро Восток подо льдом.

– Сколько ты уже в Москве?

– С весны.

– И ни разу не позвонил.

– Я был занят, Сергун. Я хотел вернуться еще прошлой весной. Даже звонил тебе летом и как раз звонил нашей тетушке Евгении, она сказала, ты в отъезде на Алтае.

– Да, мы там туры организовали. Потом пришлось все свернуть.

– Отчего же?

– Там «Прогресс» упал в тайге, слышал, наверное, про катастрофу космического аппарата. Так вот, я в этой катастрофе компаньона потерял, товарища.

– Тогда там погиб твой товарищ?

– Я не знаю до сих пор, что с ним, мы сколько потом ни искали, даже тела не нашли. Рюрик его звали, Рюрик Гнедич, он моряк, капитан бывший.

– Надо же, как интересно. А ты не против, если мы поднимемся ко мне и немного выпьем?

В тесном скрипучем лифте Мещерский не чувствовал от Лыкова запаха алкоголя. Не пил Ваня в этот вечер, ну да, наверное, не до того было… но и аромата женских духов не слышно и следов губной помады нет. Потом Мещерский подумал: вот я сколько ему уже рассказал, а он мне в ответ ничего – только все «озеро Восток».

– Я хотел в Россию из Антарктиды вернуться как раз сразу после катастрофы «Прогресса», – сказал вдруг Лыков. – Но там важный этап работы завершался на шахте с роботом-криоботом американским. Не хотелось пропустить.

Лыков открыл ключом дверь квартиры. Не зажег света. За окнами клубилась серая рассветная мгла.

– Это в традициях нашей семьи, нашего рода – встречаться вот так, – Лыков прошествовал на маленькую кухню и достал из холодильника бутылку водки. – Так что тебе от меня нужно, Сергун? Чего ты приехал?

Очень простой естественный вопрос, но Мещерский растерялся. Что ответить приятелю и дальнему родственнику? Я приехал потому, что полицию интересует, зачем ты оказался на аэродроме, возле которого в засаде