Человек с клеймом - Джоан Роулинг

Черт.

– О Боже, прости, – пробормотала Робин, притворяясь рассеянной, хотя ее предательское горло сжималось, пока она говорила, а глаза жгло. – Я просто хотела узнать, свободна ли ты, чтобы выпить на этой неделе.

– На этой неделе нет, – сказала Илса, – я в суде, завал по работе. Могу написать тебе насчет следующей недели?

– Отлично, – сказала Робин, но вышло что-то вроде писка.

– Робин? – окликнула ее Илса.

Робин не смогла сразу ответить.

– Робин? – снова сказала Илса, теперь звуча обеспокоенно. – Ты ведь все знала, что я только что рассказала, да?

– Да, конечно, – заставила себя сказать Робин, хотя уже не удавалось скрыть, что она плачет. – Просто… просто все это полный бардак, как ты сказала. Пожалуйста, не говори Страйку, что я звонила тебе обсудить это, он рассердится… особенно если узнает, что я расстроилась.

– Нет, конечно, я не скажу ему, – сказала Илса сочувственно. – Мне очень жаль, Робин, я понимаю, это настоящий кошмар для агентства, особенно после всех тех историй в прессе.

– Да, – сказала Робин, – вот в чем проблема… но надеюсь… ну, подождем, что скажет тест ДНК.

– Я позвоню тебе по поводу выпивки через неделю, – сказала Илса.

– Отлично, – сказала Робин. – Тогда пока.

Она повесила трубку, затем тяжело опустилась на стол, закрыв лицо руками, и внутри нее прорвало плотину, и непролитые месяцами слезы наконец хлынули наружу, когда запутанный клубок чувств внутри нее, некоторые из которых были осознаны, но большинство долгое время подавлялись, вырвался на свободу.

Итак, Страйк, возможно, только что стал отцом, вместе с Мэтью, Стивеном, Мартином, Шахом и Барклаем, а она… она старалась не думать о своем ребенке, ведь это был всего лишь набор клеток. Пусть и не настоящий человек, но все же ее лишили того, что многие другие женщины делали намеренно и с легкостью, пусть даже это означало грязное свидание с куском липкой резины в мусорном ведре; нет, ее ребенок был создан по неосторожности и невежеству, потом ее ждали мучения и смерть крошечного человечка, застрявшего в ее фаллопиевой трубе, навсегда лишенного возможности встретиться с матерью, а Робин не хотела этого ребенка, но теперь она оплакивала его, стыдясь и того, что он и жил, и того, что умер…

А Страйк, к которому у нее были чувства – те самые, которые ей не следовало испытывать, чувства, от которых она пыталась избавиться, но которые в последнее время вновь приобретали над ней власть, – он подарил ей этот браслет, постоянно твердил о предсмертной записке Шарлотты, предлагал займ на "лендровер", лишь чтобы держать ее привязанной к себе и к агентству; все это было цинично, он не был с ней честен, не предупреждал, что новые скандалы взорвутся под ее ногами, словно мины. Он не хотел того, что предлагал ей Мерфи; нет, он хотел только продолжать прятаться и скрывать страшные тайны о других женщинах, и, возможно, через год она узнает, что он спал с Ким Кокран, и это будет еще более грязное событие и еще одно сокрушительное открытие для Робин, которой нужно было сейчас, раз и навсегда, перестать испытывать к нему что-либо, кроме дружбы – хотя сейчас она едва ли чувствовала и это…

И она плакала от чувства вины, потому что так много скрывала от Мерфи, особенно самое главное: что она чувствовала то, чего не должна была чувствовать по отношению к своему напарнику-детективу, сейчас нельзя было этого отрицать, но этому нужно было положить конец, сегодня же…

Сколько еще она собиралась мучить себя вопросами о его настоящих чувствах, в то время как он сам был занят сокрытием огромных тайн от нее? Сколько она собиралась откладывать свою жизнь в надежде и ожидании – сейчас она сама это себе признавала – что Корморан Страйк станет искренним и прямолинейным и прямо скажет, чего хочет и что чувствует? Он уже показал ей, чего хочет, ему не нужно было говорить об этом: череда привлекательных женщин, которых можно выбросить, когда они станут неудобными, и Робин под рукой, чтобы помогать вести успешный бизнес, который теперь сам он ставил под угрозу своими поступками. Какая же наивная мечтательница могла ожидать, что этот человек, в свои сорок два года, изменится и вдруг захочет моногамии и спокойной семейной жизни?

Наконец, глубоко вздохнув, Робин села, вытерев жгучие, опухшие глаза рукавом пальто, затем пошла за туалетной бумагой в ванную на лестничной площадке, чтобы высморкаться и вытереть стол, заляпанный слезами и тушью. Затем она снова села, все еще икая изредка, с нарастающей головной болью и предвкушая долгую поездку домой в метро.

Она не собиралась предавать Илсу; двое могли играть в эту игру, не признаваясь в том, что знают, но она не могла вынести разговора со Страйком, пока не возьмет себя в руки.

Зазвонил телефон в офисе. Робин не хотела отвечать: ей не хотелось, чтобы Страйк узнал о ее присутствии. Тем не менее, она автоматически переключила телефон на громкую связь, чтобы услышать сообщение, если оно было. Она услышала, как хриплый голос Пат сообщил звонящему, что они позвонили в детективное агентство "Страйк и Эллакотт", что прием работает с девяти до пяти и что можно оставить сообщение. Раздался гудок, и затем заговорил хриплый мужской голос.

– Тебе сказали уйти. Уходи, блядь, или получишь по заслугам, ебаная сука!

Щелчок: звонящий повесил трубку.

Глаза все еще жгло, и Робин смотрела на телефон. Даже в ее нынешнем состоянии ей показалось, что она узнала этот голос – тот самый, что прошипел ей на ухо: "Это случится снова, если ты, черт возьми, не сдашься", – обхватив шею в "Харродсе". Она подумала о Тодде (тот инцидент с подглядыванием, казалось, произошел несколько часов назад) и о том, как он смотрел ей прямо в глаза, словно чувствовал ее взгляд. Но это не Тодд сунул ей гориллу в руку; она бы почувствовала, как его огромный живот упирается ей в спину.

Тебе сказали уйти. Неизвестный мужчина знал, что она не ушла. Как? Тодд позвонил кому-то и сказал, что за ним следит Робин? Звонивший следил за офисом прямо сейчас? Это был бы не первый случай, когда кто-то появился на Денмарк-стрит, угрожая агентству. Она вполне могла представить, как Страйк и Мерфи кричали ей, чтобы она была осторожна, вызвала такси, отнеслась к этой