Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Проклятая ведьма, – прошипел Эзра, и в наступившей вслед за этим тишине Хэл услышала, как, не таясь, хихикает Фредди. – А ты заткни пасть! – прорычал Эзра.

– Эзра! – ахнула Митци.

Челюсть у Фредди отвисла, а лицо от неожиданности побелело. Хэл увидела, как, стоя за спиной брата, Китти прыснула в ладошку.

С минуту все молчали, затем Митци нацепила сумку на плечо и выпрямилась в полный рост.

– Ладно. В самом деле достаточно. Ричард, Кэтрин, Фредерик, пойдемте.

– Но… – начал Ричард.

– Я сказала, мы уходим, – рявкнула Митци. – Поищем, где пообедать. Хардинг, я напишу, когда мы найдем кафе.

Хардинг хмыкнул, изъявляя то ли покорность, то ли раздражение, и Митци гордо двинулась по узкой улочке. За ней поплелись дети.

Хэл подавила желание броситься следом, точнее, просто броситься, обогнать Вестуэев, добежать до вокзала, сесть на поезд, вернуться к прежней жизни и забыть сюда дорогу. Пока она боролась с собой, Митци и дети завернули за угол и исчезли из виду.

– Черт. – Эзра провел рукой по небритому лицу, по волосам, взъерошив их, так что они встали торчком и растрепались во все стороны. – Черт. Прости, Хардинг. Это было не очень красиво. Мальчишка… Конечно, не нужно было…

Хардинг пожал плечами.

– Чего передо мной извиняться, хотя, наверно, задобрить Митци не помешало бы. Но, полагаю, в школе Фредди доводилось слышать словечки и похлеще, так что, думаю, переживет.

– Прости, – повторил Эзра, а потом добавил: – Вот дерьмо.

– Знаешь, – несколько нетерпеливо проговорил Хардинг, – Фредди меня беспокоит сейчас меньше всего. Ты сорвался. Это еще не конец света. Куда больше меня волнует этот треклятый вопрос, при решении которого нам необходим Тресвик. Я хочу покончить с этим точно так же, как и ты, Эзра. Но бежать – значит создавать дополнительные проблемы. Если ты будешь настаивать на том, что тебе необходимо срочно уехать, я, конечно, не смогу тебе помешать. Но осмелюсь предположить, что в конечном счете намного быстрее будет уладить все здесь и сейчас, чем пересылать туда-обратно через Ла-Манш бумаги и документы. Хэрриет, – обратился он к Хэл, – простите за эти неудобства, но полагаю, вы сможете взять свободный день, учитывая сложившиеся обстоятельства?

– Я… Не знаю, – ответила Хэл, чувствуя на себе взгляды обоих братьев. Она опять представила себя загнанной в угол крысой, которая отчаянно ищет выход.

– Если ваш работодатель захочет с кем-то поговорить…

– Нет, все в порядке, – поспешила ответить Хэл. – У меня, можно сказать, свое дело. Мне нужно думать только о себе.

Возможно, стоит позвонить Уайту, попросить кого-нибудь нацепить на будку записку для клиентов, которые вдруг решат заглянуть на огонек. Но он вряд ли станет устраивать скандал из-за смерти чьей-то там бабушки. А в будние дни, да в начале декабря ее вряд ли кто хватится, кроме, может быть, Рега.

– Свое дело? – Застегивая пальто, Хардинг поднял брови. – Только сейчас до меня дошло, Хэрриет, я вас не спросил, а чем вы занимаетесь?

– Я… я работаю на пирсе, – не ответила на вопрос Хэл.

Она не любила таких расспросов. О ее профессии нередко заходила речь в беседах с новыми знакомыми, ее занятие неизменно привлекало всеобщее внимание – крайне для нее неприятное. Реакция бывала разной – в зависимости от окружения и обстановки. В разговорах на ходу случалось всякое – от вежливого интереса до плохо скрытой насмешки. На вечеринках и в пабах чаще начинали ржать, ерничать или настойчиво просить погадать. Назойливые требования тут же выдать какое-нибудь предсказание быстро отучили Хэл произносить слово гадалка. Она не могла забыть, как один парень в пабе, приблизив вплотную свое лицо, все твердил: Ну скажи, о чем я думаю. Давай же. Ну скажи мне, о чем я думаю, если ты из этих чертовых цыганок. При этом он пялился на ее маленькую грудь, и Хэл захотелось крикнуть: Да знаю я, о чем ты думаешь! Но она промолчала.

Теперь, если у нее вымогали подробности, она просто говорила, что раскладывает карты таро, а когда кто-нибудь просил разложить, уже могла рассмеяться и объяснить, что не носит карты с собой.

Минуту ей казалось, что Хардинг может начать задавать всякие вопросы, но, к счастью, у него зажужжал телефон, и, достав его из кармана, он посветлел лицом.

– А, это Мит. Нашла кафе. Хорошо, Хэрриет. Пойдемте?

На обратном пути в Трепассен Хэл молчала. Эзра не пошел обедать, сославшись на то, что ему нужно в банк, и она больше часа ждала в условленном месте на парковке. Митци и Хардинг давно уехали. Наконец появился Эзра, от него пахло виски. Однако на вождении это не сказалось, хотя Хэл невольно вздрогнула, когда он не пропустил на парковке стремительный «лендровер». Они почти доехали до дома, когда Эзра заговорил:

– Вы в порядке? Что-то затихли.

– Простите, – отозвалась Хэл. Она с усилием выпрямилась на сиденье и изобразила на губах чуть нервную улыбку. Помни, ты мышонок, а не крыса. Маленький мышонок Хэрриет. – Просто… задумалась.

– Задумалась о?..

– Просто… – Она замялась, стараясь придумать что-нибудь, что могло бы показаться правдой, но правдой не являлось. Слова сказались почти помимо воли. – Просто о Хардинге… его семье. Мне кажется, им невдомек, как они счастливы… в каком-то отношении.

Эзра помолчал и, прежде чем перед крутым поворотом переключить коробку передач, бросил на нее еще один взгляд.

– Да, они счастливы, – кивнул он наконец. – И вы правы, они этого не знают. Возможно, именно поэтому я набросился на бедного Фредди. – Проведя рукой по лицу, Эзра вздохнул, и Хэл опять учуяла слабый запах виски. – Каковы бы ни были недостатки Хардинга – а Бог свидетель, он не без греха, – он лучше большинства отцов.

– У меня была замечательная мама. – Голос Хэл невольно задрожал, и она стиснула зубы. Я не буду плакать. Не сейчас. Не здесь. Я не стану использовать ее смерть, чтобы вызвать его сочувствие. И все-таки ей не удалось удержать слезинку, которая скатилась по носу. Она с яростью смахнула ее. – Моя потеря огромна, но до этого мы прожили бок о бок восемнадцать лет. И я бы не стала менять за все это время ничего.

Эзра опять переключил сцепление и с видимым усилием произнес:

– Хэрриет, Абель рассказал мне о… – Он с трудом сглотнул. – О том, что случилось с Мод, об автокатастрофе. Он сказал, что… – Эзра умолк, и лицо его искривилось от горя. – Я ничего не знал. – Голос стал хриплым, и Хэл увидела такую же настоящую, всепоглощающую и обнаженную скорбь, как и у нее. – Я искал ее много лет,