Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Понятно. – И Эзра замолчал, не отрываясь глядя на фотографию. Хэл заметила, как он пальцем нежно погладил лицо сестры, которая сидела на снимке рядом с ним и улыбалась ему. – Вы… – Он с трудом сглотнул. – Вам, должно быть, очень ее не хватает.

– Да. Да, очень.

От того, насколько это была правда, у Хэл заболело горло. Говорят, время лечит, но это неправда или неполная правда. Первые рваные раны от потери затягиваются и рубцуются, но шрамы, которые они оставляют, не исчезнут никогда. Навсегда останутся чувствительными и болезненными.

Эзра еще раз смахнул со снимка воображаемые песчинки и потом, как показалось Хэл, почти неохотно отдал его с улыбкой, в которой было что-то от ее собственной оголенной боли.

– Мне тоже, – сказал он и, повернувшись, пошел к дому, как будто ему нечего больше было сказать.

Глава 24

– Итак, ввиду всех обстоятельств можно сделать вывод, что мы застряли тут до понедельника, – устало сказал Хардинг, плюхнувшись на диван в гостиной. Он взял с подноса чашку чая, который поставила перед ним Митци, и сделал глоток.

– Ты смеешься надо мной. – Абель закрыл лицо руками. – Я не могу остаться. У меня назначена встреча с клиентами на понедельник после обеда.

– Что ж, полагаю, тебе придется ее перенести, – разозлился Хардинг. Он разгладил рубашку, которая разошлась на животе, обнажив мягкую белую кожу, похожую на сырое тесто. – Могу также добавить, что отчасти это и твоя вина тоже. Оказалось, что нам всем надо было быть там как штык. Вот смотрю я на вас с Эзрой, и у меня создается впечатление, что я единственный, кто пытается распутать весь этот клубок.

– Да я представления не имел, что мать сделала меня этим чертовым душеприказчиком! – воскликнул Абель. – Какая вожжа ей под хвост попала?

– Ты лучше спроси, какая вожжа попала ей под хвост, что она вообще все это устроила, – отрезал Хардинг. – Включая то, что лишила наследства всех своих детей.

– Злость – коротко и ясно, – отозвался Эзра из угла комнаты. Он встал, взял с подноса чай и бисквит с тарелки. – У меня нет никаких сомнений: единственное, что радовало нашу матушку на смертном одре, – мысль о раздорах, которые неминуемо должны были возникнуть после ее смерти.

Абель мрачно закивал.

– Могу себе представить. Вероятно, она решила, что многолетние судебные разбирательства, которые проглотят все имение, гарантируют распри на долгие годы.

Многолетние судебные разбирательства. От этих слов у Хэл свело живот, а страх приковал к полу. Таких разбирательств не выдержат никакие сфальсифицированные ею документы, это совершенно ясно. Все выйдет наружу: правда о маме, бабушке – все. Но пути назад нет, она зашла слишком далеко. Уже невозможно правдоподобно придать этому мошенничеству вид простодушного заблуждения.

Она представила себя в зале суда. Вот адвокат с деланым недоумением говорит: Повторите для меня еще разок, мисс Вестуэй. Вы искренне верили, что ваша бабушка по материнской линии изменила имя с Мэрион на Эстер и переехала из скромного муниципального дома в Суррее в корнуолльское имение после собственной смерти?

И ей опять захотелось во всем признаться. Самозванка. Я самозванка.

Есть только один выход. Он, правда, не спасет ее от мистера Смита, но, когда все разъяснится, уже ничего не спасет. Даже если каким-то чудом удастся справить подложные документы приличного качества, чтобы они прошли проверку, и обвести всех вокруг пальца, до назначенного мистером Смитом срока никаких денег все равно не будет. Нет. Во избежание самого худшего надо выбираться, пока еще можно.

Она встала и размяла руки в карманах, чтобы они не дрожали.

– Послушайте, я тут подумала…

– Не сейчас, Хэрриет, – отмахнулся Хардинг. Он обмакнул бисквит в чай и зацокал, когда кончик раскрошился.

– Нет, сейчас! – твердо сказала Хэл. Ее будто душило какое-то отчаяние, она понимала, что с каждым днем делает все только хуже и скоро вообще может не остаться никакого выхода. – Я подумала… о наследстве… я не…

Она замялась, подбирая слова, раздумывая, как правильнее сказать.

Но ее опередил Эзра:

– А знаете, Абель прав. Вполне вероятно, мать в самом деле хотела, чтобы мы потратили наследство на тяжбы и распри. Не вижу никаких других причин, почему она так поступила. Но давайте честно: разве кто-то из нас заслужил хоть одно ее пенни? – Он посмотрел на Хардинга, потом на Абеля.

Абель пожал плечами:

– А мы что, требуем пенни? Я точно нет. Не лучше ли просто наплевать на ее желания и забыть про все это?

Сидя в углу дивана, Китти начала напевать мелодию песенки «Отпусти и забудь» из «Холодного сердца»[513].

Абель рассмеялся:

– Отпусти и забудь. Здорово, Китти. В этом есть что-то… высвобождающее. Ну, по отношению к себе я ничего другого и не ожидал и, уж конечно, не хочу, чтобы Трепассен мельничным жерновом висел на моей шее. Буду только рад, если имение достанется Хэрриет.

– Нет! – в отчаянии воскликнула Хэл. – Вы не понимаете… Я не… Я его не хочу.

– Простите? – Хардинг обернулся к ней, приподняв бровь.

– Я не хочу – вот этого всего. – Хэл обвела рукой дом, газон за окном. – Это не то, к чему, как мне казалось, я была готова, когда ехала сюда. Получив письмо от мистера Тресвика, да, я понадеялась на наследство. – Она говорила слишком быстро, слова приходили сами, они шли от сердца, Хэл не успевала их обдумать. – Но не на такое, не на все. Я никогда не мечтала о такой огромной ответственности. Я хотела только оплатить счет за отопление и отдать кое-какие долги. А существует ли какая-то возможность мне… не знаю… отказаться?

Воцарилось долгое молчание, только Китти продолжала вполголоса мурлыкать «Отпусти и забудь» и приглушенно что-то шипело в наушниках Фредди.

– Что ж, – сказала наконец Митци высоким, слегка срывающимся голосом. – Я считаю, это очень порядочно с вашей стороны, Хэрриет.

– Ну… об этом, разумеется, следует поразмыслить, – проговорил Хардинг. Он встал, заправил поглубже рубашку в брюки со стрелками и подошел к окну. – По-моему, это называется договор об изменении условий, он дает возможность наследникам – если, конечно, все заинтересованные лица согласны, – изменить свои доли по завещанию… Но мы, разумеется, обязаны рассмотреть вопрос, корректно ли это с моральной точки зрения, ведь пожелания матери…

– Я не хочу ее денег, – без обиняков сказал Эзра. – Я не хочу их от нее, и я не хочу их от Хэрриет.

– Послушайте, это прекрасный жест, никаких сомнений, и я очень горд, что