Капкан для оборотня - Валерий Иванов-Смоленский

— Опытная особа, — вздохнул Барсентьев.

Он уже совершенно успокоился и был готов к любым неожиданностям. Так бывает даже у опытных солдат на войне — до боя все испытывают волнение и страх, но начинается заваруха, и все приходит в норму — каждый действует в полную меру своих сил и способностей.

Меня хотят усыпить? Или даже отравить?

Он честно переждал положенное время, вернулся и сел за стол, поставив на него помытую клубнику и отдав Алисе компресс.

— You are welcome to our pleasant party, Alis! — иронично произнес он.

— Что? — не поняла женщина.

— Я говорю: «добро пожаловать на нашу милую вечеринку», — повторил Барсентьев по-русски, — она ведь будет весьма милой, не правда ли?

— Чокнемся за мужественного рыцаря и мое здоровье, — Алиса выжидающе посмотрела на Барсентьева невинными зелеными глазищами.

— А вы знаете, откуда пошел этот обычай чокаться? — он повернул бокал к окну, наблюдая игру шампанского на свету.

— Нет. Откуда?

— Еще с древности. Чокаясь кубками, наполненными вином, люди с силой ударяли их друг о друга, с тем, чтобы часть вина переплескивалось из одного кубка в другой. Тем самым хозяин показывал гостю, что у него нет черных намерений, и он не подсыпал яд в кубок гостя. То же самое демонстрировал хозяину гость. — Барсентьев пристально посмотрел на Алису.

— Любопытный обычай, — женщина ответила ему чистым и безобидным взглядом.

«Ну и выдержка», — невольно восхитился про себя следователь и продолжал вслух, — а в средневековой Италии, славившейся своими отравителями, — он снова заглянул ей в глаза и продолжал, сделав ударение на следующем слове, — и отравительницами, появился еще более усовершенствованный обычай. Гость в любой момент имел право предложить хозяину обменяться кубками с их содержимым.

Алиса молчала, глядя на Барсентьева непонимающими глазами.

— Вы не против, если и мы проделаем этот ритуал? — предложил он.

— Давайте, — просто ответила она и протянула ему свой бокал.

Сбитый с толку Барсентьев отдал ей свой.

«Что, за чертовщина, уж не привиделось ли мне это», — мелькнула у него мысль.

— Вначале вы. Дама после кавалера.

Неужели отравлена вся бутылка? Барсентьев недоумевал:

«Я же сам ее открывал. Это настоящее французское шампанское. Они на меня не поскупились…»

И Барсентьев не выдержал:

— Что вы прикидываетесь, Алиса, или, как вас там?..

— Можно просто Аля…

Барсентьев схватил с подоконника ее сумочку и вытряхнул ее содержимое на стол:

— А это что? — он взял двумя пальцами выпавший вместе с другими мелочами темный пузырек и поднял его на уровень ее глаз.

— Клофелин, — спокойно ответила женщина.

— Я вижу, что клофелин, — Барсентьев сам уже успел прочесть название, — но зачем это вам? — он сорвался на крик.

— Я страдаю давлением и иногда принимаю это лекарство.

— А для чего вы вылили больше половины его содержимого в мой бокал? Понизить свое давление?

— С чего вы взяли?

— С чего? Да я видел это собственными глазами!

Барсентьев окончательно разозлился, сгреб ее подмышку и поволок к кровати.

— Что вы делаете? — она начала слабо отбиваться.

Барсентьев сорвал с кровати одеяло, бросил Алису поперек кровати и в секунду спеленал ее простыней, как ребенка. Затем он закутал ее еще и в одеяло. Из получившегося кокона была видна лишь голова женщины и ее ноги чуть ниже колена.

Этому нехитрому приему обучил Барсентьева спецназовец.

Барсентьев знал, что такая упаковка парализует волю человека. Для пробы он как-то сам попросил завернуть его в большой ковер — ощущения, мягко говоря, были не из приятных. Абсолютная беспомощность, самому не распутаться.

Алиса испуганно вытаращила глаза и попыталась закричать. Он заткнул ей рот мокрым полотенцем, после чего женщина затихла.

Барсентьев взял пузырек с клофелином и присел на краешек кровати.

Он не одобрял насилия, но в данном случае это было необходимо. Боевые действия начались, и на карту была поставлена его жизнь.

— Кто приказал тебе это сделать? — указательным пальцем в кармане пиджака он нажал кнопку диктофона для записи.

Алиса, не мигая, смотрела в потолок.

— Не будешь отвечать, я вылью этот клофелин в твою глотку! — Барсентьев грубо зарычал, имитируя свирепость. — Хочешь подохнуть в мучениях?

Ее глаза скосились на Барсентьева, и он с удивлением не обнаружил в них страха.

Он и в самом деле рассвирепел: «тоже мне, Зоя Космодемьянская», — и заорал ей в ухо, — но сначала я капну им по капле в каждый твой глаз. Концентрированный клофелин — та же серная кислота, он выжжет твои глаза! Ты будешь мучиться, и все равно вынуждена будешь рассказать мне все, но будет уже поздно — ты ослепнешь и умрешь в мучениях! — он начал медленно отвинчивать пробку.

После этих слов глаза женщины расширились, в них полыхнул ужас, рот искривился в гримасе страха.

Барсентьев понял, в чем дело. Абстрактная смерть ее не пугала. А вот обезображивание лица — ужаснуло. Ее внешний вид, ее привлекательность являлись и служили ей привычным капиталом. Лишиться его и стать безобразной слепой бабой — было выше ее сил. Хотя воле и бесстрашию этой женщины мог бы позавидовать любой мужчина.

Барсентьев решил ее дожать…

— Я же все равно знаю, кто… — он сделал вид, что готовится к экзекуции, — Крастонов…

Он пристально вгляделся в зрачки Алисы: они не изменились, — … и Легин: зрачки дрогнули и расширились. Барсентьев прижал одной рукой ее голову, а другой поднес пузырек к глазам. В глазах отразилась жуть, они зажмурились. Но сразу же открылись и два раза коротко мигнули.

— Будешь говорить? — догадался он.

Глаза вновь мигнули.

Барсентьев отпустил ее голову, отставил пузырек на тумбочку и вытащил изо рта полотенце.

— Легин, — хрипло выдохнула женщина.

— Громче. У меня плохо со слухом.

— Это Легин, — громко произнесла Алиса, — он дал мне клофелин и велел подлить вам в спиртное. Сказал, что в большой дозе это действует, как снотворное. И вы просто заснете.

— Да, засну. Навсегда! вы знаете, кто я?

— Он сказал — пахан из области. Надо, мол, вас усыпить и доставить в милицию для разговора.

— Я — следователь Генеральной прокуратуры. Из Москвы.

Женщина посмотрела на него с нарастающим страхом…

— Как вас завербовали? — он был уже снова следователем.