Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Первый сеанс. Л нетерпеливо вошла в офис, тепло пожала мне руку. Поначалу я был ошеломлен – ожидал увидеть сдержанную, утонченную звезду, – но Л оказалась поразительно чистосердечна, почти по-детски наивна: свободное льняное платье, изящные босоножки, волосы аккуратно заколоты, ногти жемчужно-розовые. Я предложил чаю, она согласилась, затем скинула туфли и пристроилась на углу дивана. Упомянула, что меня очень рекомендовала Бриэль, ее близкая подруга.

Пока я ставил чайник, Л сказала, что заметила дипломы в холле; она тоже окончила Принстон. Мы подсчитали, что я старше на три года, так что, вероятно, был курс, когда мы пересеклись, хотя ни один из нас не вспомнил другого. Я удивился, что не слышал о б известной актрисе среди студентов, но Л объяснила, что не занималась профессиональной деятельностью до окончания учебы. Пару минут потратили на обсуждение общего прошлого, принстонских клубов и т. д. Спросил, комфортно ли будет работать вместе, несмотря на имеющиеся точки соприкосновения, Л ответила: «Да». Мы начали.

Л приступает к новому захватывающему проекту: феминистской экранизации романа Ф. Скотта Фицджеральда «Ночь нежна», режиссером которой стал парень Л – Курт Ройалл (его имя я, конечно, знал). Л также продюсер фильма и сыграет главную роль: Николь Дайвер.

Пришлось признаться в личном интересе: Фицджеральд не только мой однокашник по Принстонскому университету, но и любимый автор (я указал на книжные полки, посвященные его творчеству). Л от этого загорелась. Я добавил, что мне понравилась идея фильма, припомнил, что Фицджеральд сам написал сценарий «Ночь нежна», но его версия так и не была снята. (То, что следует ниже, является максимальным приближением к нашему обмену мнениями.)

– Похоже, вы настоящий эксперт! Мне стыдно признаться, что я только открываю для себя его творчество. До этого читала лишь «Гэтсби».

Я сказал, что, хотя «Гэтсби» немного устарел, тем не менее остается моим любимым романом. Читаю его каждый год.

– Не могу поверить, что мне повезло найти вас, – недоверчиво покачала головой Л. – Было бы замечательно получить ваши советы, когда я буду углубляться в его работу.

Хотя я мог бы бесконечно говорить о Фицджеральде, предложил переключить внимание на причины, по которым Л сегодня пришла. Спросил, почему, учитывая предстоящую роль в «Ночь нежна», она обратилась к психотерапевту именно сейчас.

Покраснев, Л объяснила, что у нее репутация актрисы-хамелеона, которая так глубоко вживается в образ, что становится почти неузнаваемым. Далее, учитывая предысторию персонажа Николь, Л сочла важным изучить травму собственного детства. Она обратилась ко мне, в частности, из-за моей специализации на проблемах, связанных с насилием в семье.

Я спросил, проходила ли она терапию в прошлом. Л ответила, что это впервые, она всегда вела активную жизнь и не считала это приоритетным. Затем добавила: «Вероятно, это означало, что я не была готова смотреть в лицо своей травме. Теперь готова».

– Смело с вашей стороны.

– Разве? – Она задумчиво склонила голову набок. – Я не считаю это смелостью. Это необходимость.

Здесь Л проявляет редкую степень рефлексии. Проницательна, красноречива, чрезвычайно серьезна. Весь наш разговор Л сидела в углу дивана, сосредоточенно нахмурив брови, затем внезапно широко распахнула глаза от осознания открытия, задумчиво стиснула пальцы. И все это время внимание Л было приковано к работе и к безукоризненному результату.

Я попросил Л рассказать подробнее о детской травме, на которую она ссылалась. Она ответила, что это связано с отцом. Я спросил об их отношениях сейчас. Л сообщила, что отец погиб в автомобильной катастрофе почти двадцать пять лет назад, когда ей было восемь.

– Он был пьян, – говорила она. – Но папа всегда был пьян. Я с трудом помню его трезвым.

– Он был за рулем?

Она кивнула.

– Вы можете рассказать мне, что произошло той ночью?

– Я не помню.

Я подождал.

– Ничего не могу вспомнить о той ночи, – объяснила Л. – Только то, что я была там.

– В машине?

– Угу. Вместе с мамой. – Л подула на чай, собираясь с духом. – То есть мне известны факты. Я знаю то, что написано в отчете. Было поздно, машин на улице было немного. Папа петлял по всей дороге. Очевидно, выехал на встречную полосу и столкнулся с грузовиком. Мать сломала обе руки и несколько ребер. Я потеряла зуб, и мне наложили кучу швов на лоб, щеку, подбородок. У меня все еще есть шрам – видите? Мы обе получили сотрясение мозга. Но папа потерял слишком много крови, ожидая приезда «скорой помощи». Они не смогли спасти его.

– И вы ничего из этого не помните?

Л покачала головой.

– Может быть, это из-за сотрясения мозга, но, так или иначе, та ночь остается темным пятном.

Мы остановились на центральном событии, связанном с тяжелой детской травмой. Раскрытие подавленных воспоминаний о том, как Л пережила гибель отца, могло бы иметь решающее значение для ее исцеления. Надеюсь, что за время, проведенное вместе, мы сможем восстановить их, пролить на них свет.

Перед завершением нашей сессии, я вернулся к фразе Л «смотреть травме в лицо». Спросил, что это значит.

Она взглянула на меня очень внимательно, и на мгновение мне показалось, что она видит меня насквозь.

– Мне нужно ваше честное мнение, – наконец, тихо заговорила Л. – Если кто-то сделал с тобой что-то невообразимо ужасное, сможешь ли ты когда-нибудь по-настоящему исцелиться? Или у тебя всегда будет шрам? Есть ли способ стереть его и, что более важно, лишить этого человека возможности снова причинять боль?

– А вы как думаете?

Л слегка улыбнулась.

– Я не знаю. Потому-то и пришла к вам.

– Что ж, я, конечно, верю в исцеление. Я не был бы психотерапевтом, если бы не верил.

– М-м-м. – Казалось, Л это не убедило.

– Шрамы исчезают, Лила. Становятся менее заметными, и со временем даже можно забыть об их существовании. Они просто делаются частью вас, в конце концов вы не можете вспомнить, как выглядели без них. Мое профессиональное мнение, раз уж вы спросили, заключается в том, что, когда кто-то перенес травму, лучшее, что он может сделать, – изучить ее. Покопаться, попытаться понять. Как вы только что сказали, посмотреть ей прямо в лицо. Только поступив так, вы избавитесь от ее власти над вами.

– Джона… – Л пристально смотрела мне в глаза. – Как думаете, вы сможете помочь мне сделать это?

– Да, Лила, – улыбнулся я. – Думаю, да.

2

Если бы Фредди Джеймсу пришлось представить миру эксклюзивную информацию о Лиле Крейн, она была бы такой: любимица Америки чертовски точно знала, что и как делать. Все годы, что он с ней знаком, Лила неустанно трудилась, чтобы сотворить собственную удачу,