Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Засыпая, она смотрела, как лунные тени движутся по стене и потолку, как вдруг кое-что бросилось ей в глаза. Дело не в пробках. Кто-то вывернул лампочку, намеренно оставив ее в темноте. На потолке чернел пустой патрон.

Глава 34

– Можно кое о чем спросить? – поинтересовалась Хэл за завтраком.

Со стоящей в центре стола тарелки она взяла один тост, на который собиралась намазать варенье, но когда открутила крышку банки и увидела на варенье толстый слой плесени, аппетита у нее поубавилось.

– Что именно? – Хардинг поднял взгляд от тоста, который энергично намазывал маслом. – Спросить? Разумеется. О чем же?

– Селение Сент-Пиран. Это далеко?

– О… мили четыре. А почему вы спрашиваете?

– Я подумала… – Хэл сглотнула и накрутила на палец нитку с растрепавшегося края свитера. – Я думала пройтись. У нас есть время? Когда мы встречаемся с мистером Тресвиком?

– К сожалению, только завтра, – ответил Хардинг. Он разрезал тост пополам, приложив несколько больше усилий, чем того требовал хлеб, и нож заскрипел по тарелке, отчего Хэл передернуло. – Похоже, очень занятой человек. Так что сегодня вы вольны делать, что вам заблагорассудится. Но предупреждаю, не рассчитывайте на приятную прогулку. В это время года поля запахивают, так что идти по ним довольно трудно, очень слякотно. Лучше по дороге, но это значит все время уворачиваться от машин.

– Не страшно. Мне просто… нужен свежий воздух. А это… трудно найти?

– Не очень, – сказал Абель, с сомнением осмотрев ее. – Но я не уверен, что вы правильно одеты. – Его давешняя резкость и холодок ушли, и вернулась обычная заботливая интонация, но Хэл задумалась: а не сохранилось ли под маской участия ледяное раздражение? Каков он, истинный Абель Вестуэй? – На улице пронизывает до костей. В этой части Корнуолла редко бывает снег, но сегодня ночью были заморозки.

– Все в порядке, – отмахнулась Хэл. Она засунула руки в карманы свитера и спрятала подбородок в вороте. – Я очень крепкая.

– Ну, на вид это не совсем так. – Абель снова окинул ее отеческим взглядом. – Знаете, если вы действительно хотите прогуляться, возьмите мою куртку. Красная такая, висит на гвоздике у входа. Она вам, конечно, будет велика, но по крайней мере не пропускает ветер, а если пойдет дождь, не промокнет. Сегодня после обеда обещали дождь. И если вы доберетесь до Сент-Пирана и польет или ноги откажут, позвоните, я вас заберу, встретимся у почты.

– Хорошо, большое спасибо. – Хэл встала. – Тогда я, пожалуй, пойду, пока еще сухо. Вы не против?

– Какие же могут быть против? – Абель поднял руки и быстро, сухо улыбнулся, отчего в уголках глаз побежали морщинки. В утреннем освещении глаза неожиданно стали голубыми. – Я вам не отец.

Натянув поверх своего пальто Абелеву куртку и выйдя на улицу, Хэл достала телефон и открыла навигатор, введя адрес: 4, квартал У скал, Сент-Пиран, Корнуолл. Высчитывая расстояние и время ходьбы, закрутились песочные часы и высветился маршрут – по подъездной аллее, затем по дороге.

Крепко стиснув нагретый телефон в глубине кармана куртки, Хэл свернула и пошла прямо навстречу морозному ветру, который бил ей в лицо.

Я вам не отец.

Зачем он это сказал? Фраза так неприятно ложилась на ее раздумья, что она не нашлась с ответом, лишь открыла рот и, чтобы скрыть растерянность, поскорее вышла из комнаты. Неужели Абелю что-то известно? Или он говорил с Эзрой? Хэл не придала особого значения легким расспросам Эзры тогда в машине по дороге из Пензанса, но теперь ей вспомнились его слова, и она задумалась: а что на самом деле известно братьям?

Фраза Абеля на первый взгляд совершенно разумна, как и вопрос Эзры. Всем интересно, откуда ты и кто ты. С этим Хэл сталкивалась всю свою жизнь. Кто твой папа? Чем он занимается? Все дети задают такие вопросы в песочнице, пытаясь тебя ранжировать. А бывает и так: Почему у тебя нет папы? Это раздражает больше. Взрослые спрашивают о том же, но не прямо. Где твоя семья? Или: Твои родители живут недалеко? Суть та же. Кто ты? Почему ты этого не знаешь?

Все эти расспросы не имели для Хэл никакого значения, пока была жива мама. И потом, она ведь знала, кто она, по крайней мере, ей так казалось. Но теперь подобные разговоры с такой силой возмущали ее собственные и без того неспокойные мысли, что хотелось кричать.

Хуже всего не то, что нет отца. Но то, что ты ничего не знаешь. А вокруг одна ложь.

Как ты могла врать мне? – думала она, шагая по длинной, ветреной подъездной аллее, направляясь к железным воротам мимо тисовых деревьев, с которых на нее смотрели сороки.

Ты знала, и ты мне врала. Ты не позволяла мне задавать вопросы, получить ответы на которые я имела полное право.

Она никогда не испытывала ненависти к маме – ни одной секунды. Ни когда они сидели без денег, а у других детей были кроссовки «Хилиз» и карты с покемонами, она же сама рисовала их на клочках бумаги. Ни когда нечем было заплатить за электричество и они неделю жили при свечах, готовя еду на газовой плитке, одолженной у друга. Ни когда в ботинках появлялись дыры, ни когда мама поздно возвращалась домой с пирса и не ходила на родительские собрания и школьные спектакли, потому что не могла себе позволить отказать клиенту.

Она понимала, не мама выбрала себе такую жизнь. А то, что им выпадало, они делили – хорошие времена и плохие времена. Когда случались деньги, они устраивали пир. Когда бывало туго, терпели вместе. Мама делала все, что могла, и делала для Хэл.

Но вот… свою тайну она так и не открыла. Эта тайна была не для Хэл. Мама до последнего хранила тайну, которой могла поделиться. Почему? Что такого могло быть в мужчине, которого она любила, чей взгляд пыталась удержать, кто в тот день сделал фотоснимок?

В кармане у Хэл лежала пачка писем с почтовым штемпелем Пензанса, найденных ею под кроватью. Потребовалось немало времени, чтобы расшифровать их, но в конце концов она прочитала все. Это была переписка Мод и Мэгги, они планировали бегство. Письма не были датированы, но по логике событий Хэл решила, что последнее письмо, то, фрагмент которого она прочла, обнаружив пачку, лежит сверху. И теперь, закусив соленую от моря губу, она твердо шагала по дороге вдоль берега, уворачиваясь от ветра, дувшего