Никто, кроме президента - Лев Гурский

Прав был Гектор: сила не нуждается в фейерверках. Окрас льва сливается с саванной, а самые яркие существа на планете – безобидные тропические бабочки. Чем больше мы надуваем щеки, тем сильней показываем слабость. По своей нелепости фраза «Литература против терроризма» сравнима только с «Литературой против геморроя». Понятно, что единственная литература против терроризма – Уголовный Кодекс. Ему и следуйте, господа!..

Досадливо крякнув, я обругал себя старым циником и пробежал глазами последние полторы фразы своего приветствия: «…эта литературная конференция станет важной вехой в деле борьбы с терроризмом – самым большим злом текущего столетия. Спасибо за внимание». Все. Сойдет. Соберусь с духом и прожую эту жвачку от и до. Потом час сидения в президиуме, десять минут журналистам, а на обратном пути горилка с перцем отобьет вкус силоса во рту.

Без комплексов, m-r Kosizky, приказал я себе. Все равно в речи главы ООН не принято вслушиваться. Их издавна сочиняют у нас в пресс-службе древние бабули, которые еще помнят генсека У Тана. Говорят, невозмутимый бирманец требовал, чтобы его спичи были похожими на него самого. Небольшими по размеру и плоскими, как блин. Когда меня утвердят – если меня утвердят! – на Совбезе, я выбью для каждой из бабулек по медальке, повышенной пенсии и отправлю их на заслуженный отдых. И начну заказывать тексты речей Милораду Павичу и Умберто Эко. Слушать меня, конечно, не будут, понимать – тем более. Но хоть во время чтения почувствую себя умником, а не силосоуборочным комбайном…

– Подъезжаем, – предупредил шофер. За окном нарисовалась серая громадина Библиотеки иностранной литературы, составленная из огромных каменных спичечных коробков.

– Главное, не забудьте, Сердюк, – строго напомнил я начальнику охраны. – Если они поднесут хлеб-соль, не надо вырывать его у меня из рук и первым надкусывать самому.

– А вдруг отравлено? – буркнул Сердюк, но без привычной убежденности в голосе. Больше по инерции.

Эпизод с хлебом имел место во время визита в Сомали и чуть не скомкал всю приветственную церемонию. Мне едва удалось заверить хозяев, что мой бодигард происходит из племени, где Пробование Еды Первым – святая обязанность воина…

В вестибюле библиотеки нас, однако, встретили без хлеба-соли. Скорее уж с кнутом-пряником.

Мне, по старшинству, перепал пряник в виде давней знакомой, миниатюрной Женевьевы Кулиевой, которая проскользнула под локтем у одного из охранников, черного великана Дюссолье, и кинулась ко мне обниматься. Баба Женя, наверное, лет пятьдесят уже как занималась оргработой во всяких фондах и комитетах и не провалила ни одного крупного мероприятия. При ней микрофоны не фонили, телесуфлеры не зависали, фрукты в вазах были свежими, а время официального протокола не вылезало за грань разумного. Подозреваю, что бабу Женю, вопреки морским приметам, взял бы в свою команду капитан всякого корабля – за ее отважную готовность затыкать собой любую пробоину. «Гюнтер Грасс нас кинул, – затараторила она после взаимных приветствий, – Долгопрудников с Коэльо успевают только на закрытие. Поэтому я перетасовала президиум. Из буйных там, правда, остается Савел Труханов, но мы его усадим с краю, ближе к трибуне. Остальные трое мирные: исторический романист, драматург, детективщица…»

Стоящему рядом Сердюку повезло куда меньше моего. Кнутиком по его самолюбию прошелся квадратный лысеющий крепыш, присланный вместе с командой от имени Службы Безопасности Президента России для охраны нашего великого сборища. Крепыш имел твердую фамилию Железов и немалый ранг зампреда СБ. По такому случаю всю ооновскую четверку оттеснили на вторые роли. Внутренности зала заседаний и проходы туда доставались хозяевам поля. А наши могли хоть до посинения нести наружный дозор.

Мой главный бодигард встретил этот расклад с тихим смирением. Оно обмануло бы кого угодно, только не меня. Едва баба Женя умчалась прочь – рассаживать гостей и прессу, – как Сердюк потеребил мой рукав и зашептал в ухо, кивая на эсбэшников: «Вот дурни! Гонору навалом, а фэйс-контроль на нуле… Я бы на их месте вон тех троих попридержал – сопливы для журналюг и бэджи у них слепые, смахивают на новоделы… И вон ту девку тоже, с сись… с грудью, в розовой кофточке… не нравится мне, как она сумку несет, больно бережно… Рамку они прошли, но что сейчас рамка? Злыдни такой фарфор насобачились лить – целый “глок” в два счета можно собрать… Вы, короче, ступайте в зал, а я потом туда же аккуратно подлезу. Одну дверь не зафиксировали, олухи!»