Гел-Мэлси в Сингапуре - Ирина Медведева

Архитектурные стили причудливо смешались, словно напитки в шейкере опытного бармена, явив миру мавританские башенки по углам и коринфские колонны, поддерживающие крышу. Два этажа вздымались на высоту четырех. Снежно-белые стены и огромные буквы на крыше: "Музей нефрита", вызывали непреодолимое желание узнать, что же скрывается внутри столь экстравагантного здания.

В залах музея тихо гудел кондиционер. Мягкий неяркий свет отражался в изгибах нефритовых фигур и на округлостях изящных флейт. Пара французов вдохновенно целовалась у статуэтки старика с большим сучковатым посохом. Похожий на ирландца рыжий тип в клетчатом костюме с висящим на плече фотоаппаратом лениво бродил от стенда к стенду, внимательно читая сопроводительные таблички. На этом список посетителей исчерпывался.

Нацеловавшись, французы перешли в следующий зал. Убийца Джексон подошел к Сунгаю, тихо дремавшему на задвинутом в угол стуле. У него мелькнула мысль, что малочисленность посетителей вполне может объясняться сомнительным обаянием смотрителя музея.

Премию на конкурсе красоты Сунгай не смог бы получить даже за взятку в полмиллиона долларов. Землистый цвет лица смотрителя наводил на мысль о пристрастии к курению опиума. За толстыми вывернутыми губами коряво ощеривались зубы, способные довести до самоубийства любого дантиста. Злобное выражение глаз в сочетании с расплывшимся на лбу отвратительным медузоподобным родимым пятном вызвало желание никогда больше не встречаться с подобным субъектом.

Почувствовав на себе посторонний взгляд, Сунгай приподнял опухшие веки и мрачно уставился на элегантного незнакомца в бежевом костюме.

Наигравшись в гляделки, Сунгай ткнул большим пальцем в сторону и сказал:

— Выход там.

— Я только что вошел, Сунгай.

В узких глазах малайца мелькнуло удивление.

— Не помню, чтобы мы встречались. Проваливай, сегодня я не в настроении болтать с такими, как ты.

— А чем я плох? — искренне удивился Убийца Джексон.

Вынув из портмоне прозрачный искрящийся камешек, он подбросил его на руке и поднес к глазам Сунгая.

— Может, это улучшит твое настроение? — спросил он.

Сунгай непроизвольно дернул щекой и неудачно попытался изобразить равнодушие.

— Ты пришел сюда для того, чтобы размахивать стекляшками у меня под носом?

Убийца Джексон удивился еще больше.

— Вот уж не предполагал, что человек, отсидевший семь лет за посредничество при продаже краденых драгоценностей, может принять за стекляшку двадцативосьмикаратный бриллиант чистейшей воды. Ты давно проверялся у окулиста?

— Кто тебя послал? — прошипел Сунгай, злобно ощерив кривые гниющие зубы. — Вали отсюда, легавый. Я не интересуюсь драгоценностями. Я абсолютно чист, так что лови удачу в другом месте.

— На твоем месте я бы не разбрасывался подобными прозвищами, — обиделся Убийца Джексон и аккуратно уложил бриллиант обратно в бумажник. — Так можно и на неприятности нарваться. О своей чистоте тоже лучше не упоминай. Разве не ты украл у матери бронзовую курильницу для благовоний и ее любимые панталоны, чтобы купить лишнюю трубку опиума, чем и свел ее в могилу? Может, это не ты продал в публичный дом младшую сестру, вступил в банду "Небесных носорогов", задушил сторожа при ограблении ювелирной лавки, а потом перешел на работу в "Триаду", где помогал сбывать краденые драгоценности?

— Откуда ты это знаешь?

— Это не имеет значения, — усмехнулся Убийца Джексон. — Важно то, что босс "Триады" так и не узнал, кто именно передал информацию о перевозке груза промышленных алмазов на сумму в три миллиона долларов организации "Огненная устрица". Алмазы исчезли, а "Триада" скормила акулам то, что осталось от пятерых несчастных, заподозренных в предательстве. Уверен, что "Триаде" будет любопытно узнать…

— Замолчи! — сдавленно прохрипел Сунгай.

На смотрителя музея было страшно смотреть. Убийца Джексон даже испугался, что его может хватить удар, и тогда их план сорвется. Сунгай трясся, как шаман во время камланья.[2]Дыхание со свистом вырывалось из впалой груди смотрителя, медузообразное пятно нервно подергивалось на налившемся кровью лице.

— Что ты хочешь? — слабым голосом спросил он.

— Вот с этого и надо было начинать, — весело сказал Убийца Джексон. — Хочу предложить тебе выгодную сделку. У меня есть 165 бриллиантов, подобных тому, что ты видел. Драгоценности не украдены, в полиции они не зарегистрированы. Можешь считать, что я нашел клад. Мне срочно нужны деньги. Рыночная стоимость камушков — 15 миллионов долларов. Я готов продать их за семь с половиной наличными. Ты получишь неплохой процент от сделки.

Упоминание о деньгах подействовало на Сунгая, как целительный бальзам. Он перестал трястись, и его глаза приобрели вполне осмысленное выражение, в котором недоверие соседствовало с жадностью.

— Хорошо, — немного подумав, ответил смотритель. — Приходи сюда послезавтра, и я дам тебе ответ. Думаю, что мне удастся тебе помочь.

— Нет, — ласково сказал Убийца Джексон. — Я не приду сюда послезавтра. Твое лицо читается лучше, чем букварь для первоклашек, хотя явно уступает ему в красочности оформления. Дай телефон, по которому я смогу тебя найти.

Сунгай суетливо пошарил по карманам и, отыскав огрызок карандаша, написал на обрывке газеты номер телефона.

Убийца Джексон уже собирался уходить, когда смотритель, судорожно вздохнув, окликнул его:

— Постой! Я не могу понять только одно: как ты узнал про панталоны моей мамы?

"Господин Хэммерсток" усмехнулся и покровительственно похлопал Сунгая по плечу.

— Пусть это останется моей маленькой тайной, — доверительно произнес он.

Убийца Джексон вышел из музея. Ирландец с фотоаппаратом, немного помешкав, последовал за ним. Некоторое время они кружили по улицам, пока не столкнулись нос к носу около рекламного щита, воспевающего рыбные консервы "Зов моря".

— Порядок. Слежки нет, — прошептал ирландец и, клацнув во рту шариками от подшипников, скрылся за необъятной консервной банкой, украшенной изображением кокетливо подмигивающей акулы.