Невидимый свет - Алексей Андреевич Попович

чтобы найти где Камфольд прятал деньги. Граф объяснил, что им это будет полезным. Шпиц от этого испытал удивление, ведь им порой управляло самолюбие. Ведь в глубине души, ему хотелось додуматься до этого, чтобы потешить душу мыслью о собственной компетентности. Его ожидало плёвое дело, обычный элементарный обыск.

Но, наверное, чтобы подчеркнуть собственную важность, он поручил это дело Шульцу. Не то, чтобы тому вновь хотелось идти и выполнять грязную работу, просто ослушаться Карла он не мог. Ему не меньше остальных присутствующих хотелось докопаться до истины. Но ничего не поделаешь.

Теперь допрос продолжал Мортимер, с совершенно иной интонацией. Это уже походило на беседу двух старых товарищей, которые обсуждают хлеб насущный.

– Мне жаль, что вы здесь оказались. Не думаю, что ваше содержание в камере законно. Ваша вина ведь не доказана.

– Неужели здравомыслящий человек! О, как же я рад! Я должен вам признаться кое в чём.

– Мне всё известно и нет нужды ещё раз мне напоминать. Жули, вы, похоже, и правда, дороги. Я постараюсь, но защитить я вас смогу, лишь имея информацию. Подумайте, что может снять с вас вину. Может какая-то деталь.

– В тот день я был с Жули. Она могла бы вам всё это подтвердить. Думаю, раз вы знаете о нас, то ваше мнение обо мне не изменится в худшую сторону.

– Я борюсь с паршивыми мыслями. Мой товарищ был убит, и ничего конкретного нам не известно. Если хотите облегчить жизнь мне и Карлу, то почините ту фигурку, которую мы нашли в мастерской. Вы это сделаете?

– Я уже это сделал. Фигурка теперь словно новая. Поёт. Не знаю, правда, что за человек сломал фигурку и кому она принадлежала, но вкус у её хозяина был хороший. Звучит крайне красиво. Вот, послушайте.

Мортимер ожидал услышать какую-нибудь классическую мелодию, скажем что-то из Шуберта или Грига. Как минимум, просто нечто прекрасное.

Оказалось, что фигурка издавала скорее шум и, кажется, лишь сейчас Мортимер осознал, что она выглядела как птица. Конечно же! Ведь это было так просто и очевидно! Этот звук, не что иное, как голос птицы, разве что изображённый каким-то необычным инструментом.

– Это невероятно и удивительно. Вы можете объяснить, как это возможно? Отчего её голос так схож с птичьим?

– Не очень понимаю, как это возможно. Мне кажется, что для автора эта птица была каким-то символом, быть может, чем-то вроде напоминания о прошлом.

– Тот, кто сделал это творение, определённо обладает талантом, думаю это действительно хороший мастер. Быть может, сам Луис создал это?

– Он искусный мастер. Вернее сказать, был им. Я, правда, не уверен, что его интересовали подобные вещи.

– Я поищу что-нибудь в его архивах. Может что-то там и имеется. По крайней мере, я полагаю, что у него должна быть какая-то информация об изделиях.

– У него есть кое-какие мемуары. Там быть может, есть что-то полезное.

– Хм. Удивительно, но я ничего не знал об этих записях. Выходит он вам открылся. Вы видели эти записи?

– Некоторые, да и то мельком.

– И что там?

– То, как он чинит безнадёжно сломанные предметы.

– А могли бы вы вспомнить ещё что-то из этих записей?

– Кое-что я припоминаю. Там было ваше имя. Он писал о том, что вам нужны были детали для осуществления вашего замысла. По его мнению, он бы никогда не стал таким, как вы. Он считал вас творцом идей. Мне показалось, что этой вашей черты ему и недоставало.

Неожиданно вся картина переменилась. И спокойствие сменилось тем, что называется «непредвиденные обстоятельства». В участок ворвался, доселе спокойный и тихий, робкий слуга Морисс. Он ринулся к Ритцу и нанёс удар. Ритц упал, почувствовав, как сбилось его дыхание. Кровь вот-вот должна была хлынуть, из свежей раны. Встав, он постарался сосредоточиться.

Поражённые всем происходящим, Карл и Мортимер попытались остановить Морисса. Но тот ловко отпрянул и нанёс ещё один удар Ритцу. Он предпринял попытку увернуться, но допустил ошибку – открыв противнику свою спину.

Морисс был словно лев во время охоты. Он прыгнул на Ритца, полный решимости и злости. Морисс всеми силами пытался удержать врага, даже схватил за рубаху. Из-за чего она порвалась. И чем сильнее было противостояние, тем шире становилась дыра на спине, и тем меньше живых мест было на одежде. Карл и Мортимер, всё также, отчаянно оттаскивали этих двоих.

– Морисс, остановись. Что тут происходит? За что все эти удары? Что я тебе сделал?

Морисс отпустил рубаху и выдохнул. Пот шёл градом, кулаки были разбиты, а на лице играло странное выражение. Это была гордость, смешанная с отчаянием.

– Я знаю, что ты сделал. Ты убил Луиса. И как ты обманывал Жули, мне известно. Эта невинная девушка верила тебе. А ты пользовался ей. Она мне рассказала обо всём. Излила душу, молила помочь спасти тебя. Но я не стану. Ты мне противен. Я не верю, что ты, правда чувствуешь к ней что-то.

Мортимер предпочёл не вмешиваться в словесную перебранку Ритца и Морисса. Слуга кричал, разрывая горло, а Ритц в ответ лишь причитал, унижая своего собеседника последними словами. Творилось что-то невообразимое. Поступок тихого слуги, был настолько неожиданным, что не поддавался никакой логике. Откуда в нём эта ненависть? Выходит, Мортимер не так хорошо знал этого человека. Теперь в воздухе витало сомнение и недоверие.

И тут до обескураженного Карла дошла важнейшая деталь случившегося. Дыра на одежде. Конечно же. Теперь рубаха Ритца была порвана и его спина была как на ладони. Теперь был отчётливо виден шрам и мазь вокруг него, как раз чёрного цвета.

– Это он! Человек из письма Клауса. Взгляните на этот шрам. Огустсен не зря просил нас обратить на это внимание! – радостно восклицал Карл.

– Теперь кое-чему я и впрямь верю. Похоже, это тот, кого ищет Огустсен. Но это не значит, что он виноват в смерти Луиса. Хотя доверять этому человеку я теперь не могу, – задумчиво сказал Мортимер, глядя прямо в лицо уставшего и избитого Ритца.

Только сейчас все заметили, что колдунья сидела, сжавшись в комок и плакала. Она так устала от всего этого, видя столько лжи и насилия вокруг себя. Даже, внезапно вернувшийся Шульц, не поразил их всех так, как эта женщина. Да, именно, женщина. Она, прежде всего, была женщиной. Люди в комнате осознали, что даже не поблагодарили её за труд. Мортимер подошёл к ней и крепко обнял, пытаясь хоть как-то успокоить то существо, каким была эта юная, но добросердечная лгунья. Он забрал у Ритца фигурку птицы и положил её во внутренний карман. Потом взял девушку под руку и проводил до дома.

Тот день остался в памяти каждого. Вернувшись, домой, Мортимер заметил, что в комнате произошла перемена. Макет был переставлен и в свете лампы казался особенно живым.

Глава 13

Страницы старые нетленны,

Как не был ярок бы огонь.

И их герои, несомненно

Ещё исполнят свою роль…

Макет, который Мортимер создавал, был уже частью его жизни. Не просто лёгкое увлечение, а нечто действительно важное. Ведь у каждого своё призвание, а Граф видел его именно в этом. Тело будущей девушки принимало особую форму, полную изящества и грации. Казалось, вот-вот создание оживёт и примется осматривать всё вокруг.

Какой, однако, удивительной силой владеет творец – отдаёт произведению часть себя. Он, не жалея сил, мастерит то, что способен видеть лишь в голове. Наверное, это можно назвать чутьём, поскольку художник, подобно псу,