Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

Все еще не доверяя приятному виду этого места, я наблюдала за всем вокруг с опаской. По моим представлениям, дома престарелых всегда были окружены ореолом безнадежности, омраченной время от времени всплывавшими случаями жестокого обращения, после которых тот или иной пансионат, в котором с пожилыми людьми обращались как со скотом, а то и того хуже, ликвидировали. Все мы помним те проклятые меры, из-за которых в самый тяжелый период санитарного кризиса старики из мадридских домов престарелых не смогли попасть в больницы, в результате чего тысячи людей погибли в жутких условиях. Этот вопрос так и остался нерешенным из-за равнодушия властей и ответственных лиц, понимающих, что со временем тяжесть дурных поступков, а соответственно, и наказание за них смягчаются.

В любом случае, провести старость в подобном месте показалось мне не такой уж плохой идеей.

Погрузившись в мысли, я увидела приближавшуюся к нам Соле. Скорее всего, это была именно она. На женщине была униформа пансионата, – пижама с логотипом и названием фонда на груди, а обута она была в лиловые кроссовки Skechers. Волосы ее были собраны в небрежный пучок, скорее удобный, чем элегантный. Она шла в нашем направлении твердым шагом, и взгляд ее был гораздо менее дружелюбным, чем у девушки, которая встретила нас на стойке регистрации.

– Чем я могу вам помочь?

Вопрос был ожидаемым, но задала она его таким тоном, что мне стало понятно, насколько сильно ей не хотелось быть нам полезной. Чтобы усилить это впечатление, она сложила руки на груди и взглянула на нас сверху вниз: сначала на меня, а потом и на Олега.

– Мы хотели поговорить об одном человеке, который провел здесь последние годы своей жизни, – начала я. – Его звали Хербст. Херман Хербст.

– Вы его родственники?

Она даже не потрудилась скрыть неприязнь, которую вызывало у нее наше присутствие здесь. Казалось, ее смущал тот факт, что вторгнувшись на ее территорию, двое молодых, здоровых людей стали свидетелями того, какая мрачная судьба ожидает их в конце пути. Мне даже захотелось попросить у нее прощения, но, заставив себя промолчать, я попыталась придумать пару легенд, которые помогли бы нам вызвали у этой женщины в доверие.

– Мы пишем о Хербсте, – солгала я. – Но последние годы его жизни – загадка. Мы поговорили с его родственником, и он дал нам этот адрес.

– Не знаю, что вы хотите здесь выяснить. – Медсестра огляделась по сторонам. – Все эти люди приезжают в пансионат, чтобы отдохнуть. Наша работа состоит в том, чтобы они хорошо себя чувствовали и наслаждались достойной старостью.

Словосочетание «достойная старость» показалось мне довольно странным. Кто захочет наслаждаться немощью? Неужели можно стареть с достоинством? По понятным причинам, я не стала задавать ей этих вопросов. Казалось, Соле настолько верила в то, что говорит, что, полагаю, послала бы меня куда подальше, если бы я посмела ей возразить.

– Мы говорили с сеньором Вальдерроблесом, – продолжила я, – зятем Хербста. Он сказал нам, что поместил его в этот пансионат, потому что не мог сам о нем позаботиться.

– Не путайте, – перебила она меня. – Мы не дом милосердия и не гостиница. Мы не ограничиваемся тем, что предоставляем своим подопечным постель и кресло. Здесь мы еще и заботимся о том, чтобы у них была комфортная и активная жизнь. Организуем мероприятия, мастер-классы и лекции, помогающие им развиваться. Это не просто временное пристанище в ожидании смерти, как многие считают. Это – очередной этап их жизни.

Ее слова и особенно то, как она их произнесла, красноречиво говорили о том, как сильно ей надоели расспросы о том, чем занимается пансионат.

– Каким был Хербст? – поинтересовалась я.

– Обычный человек. Вежливый, немного закрытый. Он так и не завел ни одного друга. Создавалось впечатление, что он никому не доверял.

Смутное движение в боковой части дворика привлекло наше внимание. Какой-то старик шел по коридору, расположенному за стеклянной перегородкой. У меня возникло ощущение, что его появление означало, что завтрак уже подходил к концу, так что наше время истекло.

– Поначалу недоверчивость – это нормально, – говорила она. – Чем старше мы становимся, тем сложнее нам открываться окружающим. Однако нашим подопечным достаточно провести здесь всего несколько недель, как они отбрасывают сдержанность и начинают доверять своим соседям. Тут рождаются дружеские отношения, союзы, а порой и романы. – Женщина невольно улыбнулась, будто у нее в голове начал вырисовываться образ одного из тех романов. Впрочем, он оказался лишь мимолетным миражом, потому что уже скоро ее лицо снова приобрело угрюмое выражение. – Хербст провел здесь несколько лет и так ни с кем и не сблизился. Он здоровался, был вежливым, но дальше этого никогда не заходило. И не подумайте, что мы не пытались с этим бороться. Одиночество – одна из самых мучительных проблем для людей определенного возраста. Поиск друзей – хороший способ с ним справиться, так что мы стараемся проводить мероприятия, которые способствуют дружескому общению и укреплению отношений между нашими постояльцами. Но Хербст отказывался в них участвовать. Он добровольно оставался в одиночестве до самой смерти.

– И как он умер? – поинтересовалась я.

Я понимала, что вопрос был бестактным, но у меня не оставалось другого выбора, кроме как его задать. Медсестра пристально на меня посмотрела, прежде чем дать ответ.

– Это был легкий уход, – ответила она. – Он умер во сне. Мы нашли его в постели с таким спокойным лицом, что, казалось, он все еще спит.

Было что-то жутко несправедливое в том, что человек, который на протяжении всей своей жизни причинил другим столько страданий, умер такой достойной смертью. Похититель книг, доверенное лицо Альфреда Розенберга в ШРР, один из тех, кто нес ответственность за разграбление сотен библиотек и частных коллекций в годы Второй мировой войны, скончался во сне после долгой и, насколько нам было известно, благополучной жизни.

И тут я вспомнила кое-что, о чем рассказывал Исаак Вальдерроблес: смерть жены повергла Хербста в глубокую депрессию. Спустя год его дочь умерла от той же болезни.

И ему пришлось все это пережить.

Возможно, судьба все-таки поставила Хербста на место. Наказание запоздало, но в конечном счете настигло его. Долгая жизнь – не синоним счастливой жизни.

– Ему было девяносто девять лет, – добавила медсестра. – Хотела бы и я дожить до такого возраста в такой прекрасной форме. Он соображал лучше, чем многие из подопечных.

Эта фраза меня насторожила. Олег бросил на меня недоверчивый взгляд, давая понять, что тоже все услышал.

– Зять Хербста рассказал нам, что… В общем, что он был не в себе. Нес бессмыслицу и…

– А ему-то