Карта Магеллана - Наталья Николаевна Александрова

Я достала телефон и сделала запрос на слово «алидада».

Мне тут же сообщили, что алидада — вращающаяся часть многих астрономических, геодезических и навигационных угломерных приборов, например астролябии, секстанта и теодолита…

Но как это связано с пудреницей?

Я решила, что ответа у меня на этот вопрос нет, и он не появится, если я буду пялиться на пудреницу, поэтому я убрала все мелочи в Аглаину косметичку и спрятала ее в ящик кухонного стола. Вещь не моя, надо вернуть. Ага, было бы кому…

Как-то мне стало неуютно в собственной квартире. Я легла спать, но долго ворочалась, не в силах отогнать от себя неприятное чувство. И только уже засыпая, я квалифицировала это чувство как беспокойство за Аглаю Михайловну. Ну и ну, кто она мне? А вот поди ж ты! В офисе рассказать — никто не поверит…

Рослый португалец в пропыленном камзоле вошел в полутемную лавку. На него обрушилась симфония экзотических запахов — пряности и сушеные травы, благовония и фрукты, старая тисненая кожа и палисандровое дерево…

Навстречу ему шагнул хозяин, худощавый араб с длинным смуглым лицом.

— Чего желает господин? У Саида есть все — самые лучшие клинки из Дамаска, драгоценные камни из Голконды, пряности с Молуккских островов, ковры из Исфахана…

Он ловким жестом карточного шулера разложил на ковре несколько кинжалов с рукоятками, усыпанными самоцветами.

— Выбирай, господин! Ты больше нигде не найдешь таких прекрасных клинков!

— Все торговцы говорят то же самое.

— Все они врут! — араб округлил глаза.

— А ты не врешь?

— Саид никогда не врет! — торговец ударил себя кулаком в грудь. — Ты только посмотри на эти клинки — они сделаны лучшими мастерами Дамаска!

— А это что, вон там? — португалец показал на открытый сундучок в дальнем углу лавки. В сундучке лежала стопка пожелтевших пергаментных листов.

— Это карты, господин! Хорошие морские карты! Господин — мореплаватель? Тогда господину нужны хорошие карты! Здесь есть карты островов и проливов от Малакки до Мозамбика…

Португалец наклонился над сундучком и начал одну за другой доставать карты.

Цейлон и Малакка, острова пряностей…

А это что?

Он держал в руках очень старую карту.

Пергамент потемнел от времени, вытерся на сгибах, но на нем можно было разглядеть очертания незнакомого берега, протянувшегося с севера на юг…

Что это за берег?

Португалец вглядывался в карту — и не верил своим глазам.

Не может быть…

Это была новая земля, не так давно открытая тем испанским мореплавателем… как его? Коломбо… или Колумбо… да, несомненно, это Вест-Индия…

Но ему никогда не приходилось видеть такой подробной карты Вест-Индии!

Кто мог ее составить? Ведь в тех краях почти никто не бывал… по крайней мере, ни один мореплаватель не заходил так далеко на юг вдоль этих берегов…

Вдруг карта в его руках словно ожила. Рисунок на ней стал непостижимым образом меняться, берег расплывался и снова возникал — но уже в другом месте…

Португалец протер глаза.

Должно быть, ему это мерещится… должно быть, он перегрелся на безжалостном малайском солнце…

Но рисунок на карте перестал меняться.

Теперь очертания берега изменились.

В них появился разрыв, пролив, пересекающий таинственную землю с запада на восток.

Пролив, пересекающий новую землю…

Если этот пролив и правда существует — это самый короткий путь из Испании и Португалии к баснословно богатым землям Востока, к островам пряностей…

Если этот пролив действительно существует — он сделает мореплавателя, который сумеет пройти через него, богатым и знаменитым…

— Я куплю у тебя эту карту!

— Эту карту? — торговец вгляделся в пергамент и протянул к нему руку, похожую на лапу коршуна. — Зачем господину эта старая карта? Купи лучше вот эти, они гораздо новее…

— Но я хочу эту! Она лежит в твоей лавке — значит, она продается!

— Если господин так желает… если господину угодно… кто я такой, чтобы спорить с господином!

— Сколько стоит эта карта?

— Десять мараведи.

— Десять мараведи? То ты говоришь, что это старая, никчемная карта, то назначаешь за нее несусветную цену.

— Но это не моя карта… ее оставил у меня один знатный индус, и он назначил цену…

— Держи, вот тебе два мараведи, это более чем достаточно!

Португалец бросил на прилавок две золотые монеты, свернул пергамент в рулон и сунул его за пазуху своего камзола.

Он вышел из лавки и быстро зашагал по торговой улице в сторону порта.

Тем временем в лавку Саида вошел одноглазый малаец в дорогом, расшитом серебром саронге.

Хозяин лавки бросился ему навстречу, низко поклонился и почтительно проговорил:

— Приветствую тебя, благородный тюан Лютфи! Какая счастливая звезда привела тебя в мою жалкую лавчонку?

— Перестань кривляться, Саид! — оборвал его малаец. — Я пришел не выслушивать твою болтовню. Ты сам знаешь, зачем я пришел.

— Зачем, тюан?

— За картой, Саид! За той самой картой!

Торговец склонился еще ниже и забормотал:

— Прости меня, благородный тюан… я виноват перед тобой… моя вина так велика…

— Что ты несешь? О какой вине ты болтаешь? Мне надоели твои причитания! Отдай мне карту, и я уйду!

— Но ее нет, тюан!

— Что значит — нет! Я знаю, что ее передали тебе. Отдай ее — и закончим на этом!

— Прости меня, благородный тюан! Эту карту… ее унес какой-то белокожий демон!

— Белокожий демон? Испанец?

— Испанец или португалец — ты же знаешь, тюан, эти белые все на одно лицо…

— Почему ты отдал ему карту?

— Карта лежала в сундуке, среди других карт. Этот белый демон купил ее… он не хотел слушать никаких возражений…

— Почему ты держал ее на виду?

— Я рассудил, что среди других карт она будет незаметна.

— Ты рассудил! Кто ты такой, чтобы рассуждать?

— Ты прав, благородный тюан… я никто, я больше чем никто… но я взял на себя смелость и послал своего слугу, Мохаммеда, за этим белым демоном.

— И что?

— Мохаммед только что вернулся.

— Так зови его!

Саид хлопнул в ладоши — и в лавку тотчас вбежал смуглый мальчишка лет десяти. Он вытянулся перед хозяином в покорной позе, ожидая приказаний.

— Скажи благородному тюану, куда ушел тот белый человек?

— Он ушел в порт и поднялся на борт португальского корабля «Санта Магдалена».

Одноглазый малаец не стал дальше слушать.

Он развернулся и вышел из лавки.

Перед входом его ждали несколько слуг. Двое из них держали кресло-носилки. Малаец сел в это кресло и приказал:

— В порт! Бегом!

Слуги побежали в порт.

Но когда они выбежали на пирс, увидели, что португальский корабль уже поднял паруса и выходит из гавани.

Утром я проснулась оттого, что кто-то шуршал и скребся на кухне. «Мыши?»