Тайна озера самоубийц - Анна Велес

Анна ничего не говорила о себе или о своей семье, не делилась какими-то историями в ответ. И так каждый раз, чтобы избежать пауз, они снова сходились на музыке. Не только на самой пьесе. Просто обсуждали, кому что ближе, знаменитые рок-хиты или классическую музыку.

Анне нравился Чайковский с его красочностью, и она не переносила Моцарта. Илья был равнодушен к тому и другому, зато любил Вагнера. Анна же считала его просто «шумным». Она призналась, что отдыхает, слушая джаз. Он привык писать тексты под баллады восьмидесятых. Пока они нашли лишь одно общее место: оба обожали Queen и Фредди Меркьюри. Но больше у них не было ничего общего, объединяющего. Только музыка. И странная, опять же мгновенно выработанная привычка искать друг друга взглядами в толпе гостей званых вечеров. Переглядываться, будто соучастники. Какое-то молчаливое взаимопонимание на расстоянии.

И в тот вечер, лишь войдя в большую залу особняка Горских, Илья тут же нашел Анну глазами. Их взгляды встретились. Какой-то мгновенный контакт, теплый и немного наивный. Будто два влюбленных школьника. Еще одно забытое ощущение. Или, может, Петр прав? Все же важна не музыка, а сама девушка?

Илья немного устал от размышлений. Решил пока отложить свои судьбоносные вопросы, тем более ответов все равно нет. Он окинул собравшихся взглядом. Петр ему заговорщически подмигнул и отсалютовал стаканом. Горский почти не пил спиртного на вечеринках. Вот и сегодня у него в руках было это странное зелье, которое считалось лекарством от кашля. Илья прекрасно видел, что оно не помогает. Петр явно был серьезно болен, кашлял часто, надрывно, с резким, чуть ли не лающим звуком. Но пока болезнь немного отступила, на щеках хозяина дома даже появился румянец. Илья надеялся, что это не признаки повышенной температуры.

– Могу побыть барменом, – предложил он, чуть улыбнувшись.

– По-моему, все неплохо справляются сами, – в ответ тихо, но язвительно усмехнулся хозяин дома. – Наслаждайся!

Илья чуть пожал плечами. Иронию, как всегда, оценил. Он прошел через комнату, занял свое коронное место в одном из кресел у огромного камина, откуда было так удобно наблюдать очередной вечерний спектакль. Итак, шоу продолжается?

Изначально он был уверен, что всю эту идею со зваными вечерами придумала Клара. Однако еще в вечер пятницы Петр проговорился, что организатором оказалась Амелия. Он сам не сразу, но поддержал ее, хотя старшая сестра как раз была против. Илья ее понимал. Клара самая известная из трех талантливых сестер, а потому ей чаще других по жизни приходилось менять роли и маски. То хозяйка поместья и директриса школы, то маститая писательница. Этого всего Кларе и без вот таких посиделок хватало. Но все же, похоже, со временем старшая Горская тоже научилась развлекаться на подобных вечеринках.

Илья раскрыл один из секретов этой семьи. Почти смешной, опять же в чем-то по-детски наивный. Горские в своих «образах» будто бы старались отойти как можно дальше от себя настоящих. Для вечеров Петр надевал удлиненный пиджак, так похожий на старомодный камзол, выбирал белые рубашки. Так он, с его непослушной копной волос и резковатыми движениями, с напускной мрачностью, становился похожим на какого-то персонажа готических романов – загадочный хозяин чуть ли не проклятого имения. Приглашенным дамам это, естественно, нравилось, пусть они всегда при Петре немного робели.

Сестры Горские тоже предпочитали одеваться немного старомодно, или провинциально. В длинные скромные платья, обычно светлые, с каким-нибудь простеньким рисунком. Но роли все же у каждой были свои. Так, Клара превращалась в «простушку-подружку» с женщинами. Была оживленной, оптимистичной, вела чисто дамские разговоры о нарядах, косметике, детях, много шутила, всегда была рада каким-нибудь простым играм, принятым на вечеринках. С мужчинами старшая Горская становилась чуть стеснительной, мягкой, немного рассеянной. Всегда слушала их рассуждения с таким чисто женским, чуть ли не восторженным интересом. Кроме тех случаев, когда разговор заходил о литературе и ее собственных произведениях. Тогда Клара вдруг становилась замкнутой, закрытой и искала повод перевести тему.

Илья быстро понял, что в этом и была самая соль ее игры. Кларе просто было неинтересно чужое мнение. Восторги о своих романах она регулярно вычитывала в комментариях к изданиям или электронным версиям книг. Критику, как она сама призналась гостю, можно воспринимать только от профессионалов: коллег или серьезных блогеров-литературоведов. Выслушивать советы, основанные на несбывшихся ожиданиях читателей, ей было незачем. Любой недовольный вправе самостоятельно написать собственную версию. Если сможет, если же нет – волен додумывать наедине с собой.

Илья искренне считал, что в этом с писательницей сложно не согласиться. Потому часто помогал Кларе ненавязчиво избавиться от нежелательных собеседников, как бы невзначай оказываясь рядом и уводя ее прочь, сославшись на какой-нибудь подходящий повод. Наградой ему пару раз становился ее смех. Как в тот первый день за обедом. Мгновения, когда Клара становилась собой, не играла перед гостями, не исполняла даже роли старшей заботливой сестры или хозяйки поместья. И, как тогда, она в такие редкие моменты казалась моложе, ярче, свободнее и очаровательнее.

Как ни странно, пусть Амелия и была автором идеи этих вечеров, но именно ей такие игры давались сложнее других. Она по жизни была самой серьезной, деловой, собранной. И полностью поглощенной своим искусством. Илья это видел часто, когда Амелия посреди разговора вдруг замирала, уставившись на что-то, чуть склоняла голову, а потом срывалась с места, спешила в свой «сарай». Мастерскую в саду, которую на самом деле переоборудовали под студию.

Вечерами она становилась другой. Чаще выбирала тот самый образ капризной любительницы флирта. Но стоило ей привлечь внимание мужчины, заинтересовать его, она тут же менялась, превращаясь в язвительную стерву либо же в некую творческую натуру, вот прямо сейчас нашедшую вдохновение, пускалась в долгие рассуждения об игре света и теней и чем-то подобном, пока слушатели совсем не соскучатся. Илья иногда выручал и ее. Если кавалеры были не готовы отпустить «кокетку», воспринимая ее язвительность за новую стадию флирта, он играл роль давнего поклонника, кого эта Горская всегда предпочтет остальным. При этом Амелия обычно немного смущалась, даже пыталась извиняться за свою «роль». Но Илье было просто весело, и она быстро успокаивалась.

Анна. Все же она очаровывала больше остальных. После их немного неловких встреч и неуклюжего общения, их обсуждений и ее музыки, младшая сестра вечерами превращалась в настоящую светскую или даже «богемную» даму. В сочетании с ее молодостью и непоседливостью, которая тоже была игрой, смотрелось это мило и забавно. На что и делался расчет. По сути, Анна так и оставалась «младшенькой», всеми любимой и балованной. Хотя в кругу семьи