Тропой забытых душ - Лиза Уингейт

Когда все стихает, засыпаю снова. На этот раз я – не дверовой. Я – рыба-солнечник, гладкая и блестящая, переливающаяся всеми цветами радуги. Потом мне снится, что я – девочка, но при этом умею летать. Лечу над землей, и повсюду, где мои крылья касаются ее поверхности, поднимаются горы. На горах растут деревья. В деревьях живут птицы и звери. Наконец я складываю крылья, чтобы устроиться на отдых среди ветвей, но темнота по-прежнему полна звуков.

Мне снятся медведи, Хейзел, Теско, черноглазые эльфы в плащах с капюшонами. Проснувшись рядом с Нессой, я вижу, как трое из них наблюдают за нами.

Глава 5

Валери Борен-Оделл, 1990 год

Смерть маленькой Ледис Стечи, девочки-миллионера, покоящейся в безмолвных холмах округа Мак-Кертейн, окружена завесой тайны.

Гертруда Боннин, 1924 год, исследователь, Комитет по делам индейцев, Всеобщая федерация женских клубов

– Гляди-ка, приятель, указатель говорит, что до Парижа всего тридцать семь миль. Неплохо, да? – Я бросаю взгляд на Чарли, надежно пристегнутого в детском кресле. – Я всегда обещала твоему папе, что отвезу тебя в Париж. Там мы с твоим папой когда‑то полюбили друг друга. Париж…

Конечно, указатель имеет в виду тот Париж, что в Техасе, так что шутка получилась так себе, но само слово навевает воспоминания. Мы с Джоэлом были беспечными дикарями, отмечавшими в Париже окончание военной службы и собиравшимися отправиться в поход по горам Европы, прежде чем пойти каждый своей дорогой. Ели французскую еду, упивались французским вином, глядели друг на друга в мягком свете мирной парижской луны… и поженились.

– Кеннету или моему настоящему папе? – Лицо Чарли слишком задумчиво для мальчишки, только что окончившего первый класс.

– Твоему папе.

Мне вдруг становится неловко. Последние несколько лет я жила как в тумане и была несправедлива к Кеннету, его сыновьям-подросткам и Чарли. Позволила Кеннету потихоньку занять место отчима моего сына: мы все впятером жили в соседних домах как одна большая неофициальная семья. Походы на игры детской лиги, в кино, в пиццерию по пятницам. Чарли не помнит Джоэла, если не считать возможных смутных впечатлений в возрасте от рождения до трех лет и моих рассказов в раннем детстве. В какой‑то момент я дала этой двери закрыться – так было легче.

Чарли смотрит в окно – россыпь темных веснушек под курчавой светлой шевелюрой.

– Париж, который в «Котах-аристократах»?

– Тот самый.

Он наконец‑то немного оживился после того, как я забрала его из дневной группы для полуторачасовой поездки. Учитывая предупреждение Роя по поводу моих фотографий захоронения, экспресс-фотомастерская подальше от дома казалась лучшим вариантом, чтобы проявить пленку. Поэтому мы и едем в Париж, что в штате Техас.

– А мы сможем купить «Котов-аристократов»? – Чарли почувствовал возможность извлечь пользу из путешествия.

– Посмотрим. Зависит от того, будет ли фильм в «Уолмарте» и сколько он стоит.

Сын шумно вздыхает, и я вспоминаю девочку, которую встретила утром на обзорной площадке, Сидни. Хочу завтра разыскать ее и попросить свести с Бабушкой Уомблс, той, которая знает всю округу и все, что связано с Уайндинг-Стейр. Чем раньше я начну обзаводиться местными связями, тем быстрее смогу работать по-настоящему эффективно.

Мне нужно доказать свое право на должность. Я уже занималась охраной порядка в Йосемитском парке. Это возможность для меня вернуться в игру. Изучение фотографий и кое‑какие археологические консультации по старым связям помогут мне разгадать тайну этих костей.

«Если только проявка фотографий не сыграет против тебя. – Эта мысль оглушает меня. – Выяснится, что ты путаешься под ногами в чужом расследовании, и следующие полгода будешь разбираться со скунсами в мусорных контейнерах, разгромленными туалетами и прочими противными делами – просто как напоминание, что не стоит совать нос не в свои дела».

Мы пролетаем еще несколько миль, пока я мысленно прокручиваю содержимое пленки: арендованный домик в «Лост пайнс», я в форме (эту фотографию сделал Чарли), мы вдвоем возле таблички «Тропа конокрада».

По пленке легко установить, кто я такая. А заканчивается она тремя снимками костей, застывших во времени.

А вдруг проявщик не просто прогоняет пленки, лишь бы сдать поскорее? Вдруг он действительно смотрит на фотографии?

«Эта поездка – не лучшая затея». Реализм берет верх как раз у последнего съезда с платной дороги. Я сворачиваю в сторону Хьюго, в Оклахому.

– Мам? Париж в той стороне! – протестует Чарли. – Указатель…

– Знаю, – соглашаюсь я, когда мы выезжаем на сельское шоссе. – Давай сегодня поедем в маленький «Уолмарт» в Хьюго. Там нет фотомастерской, но пленку мы проявим как‑нибудь в другой раз.

– Класс! – Чарли с радостью соглашается на более короткую поездку… но ненадолго. – Только мы же обещали отправить прабабушке и бабушке фотографии дома и всего остального, помнишь? Ты сама говорила.

Паренек растет слишком смышленый на свою же голову. Он почувствовал, что наш переезд вызвал трения в семье, и хочет показать бабушке и прабабушке, что нам здесь очень здорово.

– Может, сам нарисуешь домик для них? Они будут рады получить картинку в письме.

Уныние проявляется сначала на лице Чарли, а потом и во всем его теле.

– Когда они приедут к нам погостить?

Я чувствую укол совести. Не знаю, как исправить всю ту ерунду, которую натворила за последние несколько лет.

– Давай сделаем так: раз сегодня фотографии нам не напечатают, купим пленку для твоего чудо-фотоаппарата и отправим бабушке и прабабушке мгновенные снимки?

– Круто! – Чарли обожает свой полароид неонового цвета – роскошный подарок на день рождения от Кеннета и напоминание о том, какой жизнью мы могли бы жить вместе с ним; этот фотоаппарат я люблю и ненавижу, потому что цены на пленку для него кусаются.

«Но у него есть вспышка, а пленка не требует проявки». Мысли о новом подходе к костям в пещере обретают форму, когда мы останавливаемся у «Уолмарта» и выходим из машины. Чарли берет меня за руку и радостно раскачивает ее на ходу. Мальчика ничуть не смущает, что он прилюдно идет за руку с матерью. Это так мило, что мне не по себе, ведь я вот-вот должна буду начать неприятный разговор. Я сдерживаюсь до тех пор, пока мы не оказываемся в отделе фототоваров.

– Только, пожалуйста, оставь мне четыре снимка в рулоне, хорошо?

– Мам, но это же… – Чарли считает на пальцах, пока я беру коробку. – Но это… половина! Мы можем взять двойную упаковку.

– Нужно экономить, малыш. Помнишь? – Заработки у сотрудников национальных парков, даже с доплатами