Современный российский детектив - Анна Майская

откуда все это доносилось, принадлежала одному известному психиатру, светилу ученого мира, — продолжал Кротов. — Может быть, в силу этого обстоятельства нечисть не трогали. Но доносы от жильцов в Конторе скапливались. Мне самому пришлось отчасти заниматься этой нехорошей квартирой, но гораздо позже. Уж больно интересные люди там собирались. Сын психиатр — душа этого общества — позднее эмигрировал в Париж. Несколько лет назад он вернулся и преподает, кажется, в МГУ. Зовут его Юрий Мамлеев. Как утверждают, пользуется в Европе литературной славой. Не знаю, мне довелось прочитать его пару романов — это скорее материалы для психиатров.

Киреевский кивнул головой.

— Я тоже его читал. Более того, знаком лично. Тихий скромный человек, последователь Достоевского. По крайней мере, таковым считает себя сам.

— Посмотрел бы ты на этого тихого скромного человека в те годы, Толя, — сказал Кротов. — Мало бы не показалось. Самой невинной забавой в их кружке считалось зачерпнуть из ближайшей лужи всякую гадость и впрыснуть себе в вену. Один художник до того навпрыскивался, что, как и следовало ожидать, отбросил копыта. А копыта у них были у всех. Девушки ходили по кругу, мужики пили все, что горит, кололись, ну и так далее. Одна из них, Дебрянская, ныне возглавляет лигу сексуальных меньшинств, главная, так сказать лесбиянка страны. Другой — идеолог их «Черного ордена» — Сеня Галовин, поднялся до высот Гуру, с десяти лет воспитывался у бабки колдуньи, жившей в глухом лесном краю, но несмотря на свою заумь — страшно талантливый человек. Экстерн филфака МГУ, несколько языков, синхронный переводчик, литературный критик. И при этом — поклонник оккультизма, метафизики, эзотерики, фашизма. Называет себя фюрером. Досконально знает труды Хаусхофера, общество Туле, часами может рассказывать об Атлантиде, Шабале, Рерихах, Блаватской, сам занимается столоверчением и алхимией. Организатор этого «Черного Ордена СС». Гениальный шизоид, главный у них. Даже сам хозяин квартиры, Мамлеев, ходил у него в учениках.

— Но это было давно? — спросил Днищев, расправлявшийся с шашлыками.

— Да, где-то до середины восьмидесятых годов. Потом «Черный Орден» то затухал, то слабо тлел. Галовин поселился в подмосковных Горках, повел жизнь отшельника. По-прежнему считается непререкаемым авторитетом в общении с потусторонними силами. Мамлеев отбыл в Париж. Гениальный художник Анатолий Зверев — чьи рисунки сейчас стоят десятки тысяч долларов — спился и умер в нищете. Некоторые, как Генрих Сапгир, Кублановский или Эдик Лимонов стали писателями или поэтами. Кто-то даже для детей пишет, сеет разумное, доброе, вечное… Новодворская… ну о ней вам известно. В общем, круг там был очень интеллектуальный. Можно упомянуть Гейдара Джемаля, который был даже в дальнейшем советником генерал Лебедя в период его секретарства в Совете Безопасности. Туда же в свое время пришел и «Господин Ду». Я имею в виду, в этот чертов кружок. Вместе с Джемалем.

— Любопытно, — произнес Киреевский. — Вот откуда у сатаны ноги растут.

— Да, — кивнул Кротов. — И я ведь не даром пригласил вас на его митинг, чтобы вы оценили все стороны его дарования. Особенно ты, Анатолий. У Сергея будет задание другого рода.

— Давайте конкретнее, Алексей Алексеевич, — сказал Днищев.

— Не торопись.

Кротов вынул из кармана два заклеенных конверта. Один положил перед Киреевским, другой — передал Днищеву.

— Евразийство Дугина — это прикрытие, которое используют некие силы в структурах патриотов-государственников. У них есть связи в правительстве, в Генштабе, в Армии, в ФСБ.

— Второй «Русский Орден»? — произнес Днищев. — Параллельный нам?

— Почти. Они называют себя «Организацией». Я знаю только, что генерал Бордовских у них — фигура координирующего масштаба. Меня связывала с ним работа в силовых органах. Замыслы их распространяются очень далеко. И бед они могут натворить немало. В твоем конверте, Сергей, информация, которую нам удалось собрать по их «Организации». Они сами на меня вышли, а в скором времени, возможно, выйдут и на тебя.

— Что я должен буду делать? — спросил Днищев.

— Как что? — удивился Кротов. — Не маленький. Но будь осторожен. Бордовских умен и обмануть его будет очень трудно. Малейший твой промах — и считай, что мы с тобой сидим тут в последний раз. Они наверняка тоже догадываются о существовании «Русского Ордена», но ты ни в коем случае не должен раскрывать себя. Что касается Дугина, — тут Кротов повернулся к Киреевскому. — То в пакете все, связанное с его евразийством, а также «Черного Ордена», откуда полезла вся эта бесовская нечисть. Тебе будет интересно. Возможно, тебе удастся войти в контакт с кем-либо из его апологетов. Надо изучать противников и знать, что они замышляют. А я чувствую, что грядут страшные, может быть, совсем непредсказуемые для России события. И «Черный Орден», и «Организация» Бордовских готовят сюрприз. Замешаны тут будут все — от низа до верха. Мы поговорим об этом в другой раз, когда вы ознакомитесь с материалами. Через день. К этому времени и я нарою еще кое-какую дополнительную информацию.

— Вы — мастер «рыть землю», — насмешливо произнес Днищев. — Давайте будет откровенны, Алексей Алексеевич. То, что Вы нам сообщили — касается стабильности в России?

— Более того, — невозмутимо отозвался Кротов, приглаживая пальцем щеточку усов. — Самого ее существования.

— Столько мути вокруг плавает, — промолвил Киреевский, поднимаясь из-за стола. — Жаль, людей не хватает… Был бы жив Просторов!

О Просторове — одном из идеологов «Русского Ордена», они все помнили. Но промолчали, не добавив больше ни слова.

Глава вторая

1

Все было подготовлено, для утряски своих дел Мансур Латыпов выговорил неделю срока. За это время он успел побывать в горных районах Чечни, встретиться с Шамилем Басаевым и Хоттабом. Проделал он это тайно, хотя красный свет на блокпостах перед ним не зажигали — благодаря спецпропуску от генерала Бордовских, который привез его посланник, Шепелев. Сам Шепелев всю эту неделю провел в Нальчике, подготавливая детали операции. О вояже Мансура к Шамилю он догадывался, так было надо по плану, но он не мог на расстоянии контролировать все действия своего агента, поэтому в донесении к Бордовских его аналитический отчет о возможном характере развития событий был не полным. О чем Латыпов беседовал в Шамилем и Хоттабом? Это оставалось за рамками его донесения.

Генерал Лавр Бордовских был недоволен. Со своим «бесшумным» помощником, подполковником Логиновым, он обсуждал просчитываемые варианты в дальнейшем поведении Латыпова.

— Мы знаем его пятнадцать лет, — говорил Логинов. — Не исключен ряд отклонений в его поведенческих линиях. Предположим, он уже сам просчитал все варианты. И решит выйти из игры. Остаться у Шамиля — не останется, разве что на время, но уйдет в Пакистан или в Саудовскую Аравию И