Современный российский детектив - Анна Майская

— Так это правда, что у тебя с металлургами проблемы начались? — понизив голос, спросил он.

— К сожалению, правда, — Гонгадзе понуро кивнул головой. — До открытой войны, я думаю, дело не дойдет. Но как дальше ситуация будет развиваться, не знаю. У них там, — он показал глазами вверх, — очень сильная рука оказалась. Так что дела мои сейчас обстоят не лучшим образом. А в связи с историей вокруг известной тебе нефтяной компании… — Гонгадзе сделал многозначительную паузу. — Можно ожидать всего, что угодно. Сам не рад, что с ними связался!

Морозов задумчиво потер пальцами подбородок.

— И что же ты хочешь от меня? Чтобы, я ее в Австрии своими силами прикрыл? — осторожно спросил он.

— Нэт, — Гонгадзе отрицательно покачал головой. — А вот если ты порекомендуешь мне кого-нибудь, кто ее в поездке сопровождать сможет, буду тебе благодарен.

Морозов озадаченно посмотрел на него.

— А чем тебя мои ребята не устраивают?

— Они меня всем устраивают! — Гонгадзе загадочно улыбнулся. — Но для них у меня другая работа будет.

Морозов пожал плечами.

— Ну, как хочешь. Тебе решать.

Он откинулся на спинку кресла и надолго задумался.

— Да… непростую задачку ты мне подкинул, — протянул он через несколько минут.

Гонгадзе усмехнулся.

— А с простой я и сам бы справился и тебя, дорогой, не стал беспокоить!

Наконец, когда Гонгадзе уже начал нетерпеливо постукивать карандашом по столу, лицо Морозова прояснилось.

— У тебя тут случайно "жучков" нет? — спросил он, оглядывая занавешенные персидскими коврами стены кабинета.

Гонгадзе небрежно махнул рукой.

— Можешь говорить спокойно! Здесь мои ребята каждый день все проверяют.

Вытащив из кармана пиджака записную книжку, Морозов долго листал ее и, найдя, наконец, нужную запись, положил книжку перед Гонгадзе.

— Есть у меня выход на такого человека. Он вместе со мной в свое время в конторе работал, потом уволился, но связи с ним я стараюсь не терять, — понизив голос, сказал он.

Гонгадзе внимательно прочитал запись в книжке и, закурив сигару, после почти минутной паузы спросил.

— А он серьезный человек? Доверять ему можно?

Морозов задумчиво прищурил глаза.

— Смотря для чего его использовать. Он одно время у меня в отделе работал. Потом занимался специальными операциями. Знает три языка. Жил несколько лет в Европе.

Видя, что Гонгадзе слушает его с интересом, он продолжил.

— Кстати, и, сейчас, там часто бывает. Работает в фирме по сопровождению туристических делегаций. Сам живет в Питере. В свободное время, насколько я знаю, подрабатывает частным детективом. Правда, оружие ему брать с собой нельзя, и, если там стрельба начнется, не знаю, как он будет выкручиваться. Да и возраст у него уже солидный. За сорок перевалило…

Гонгадзе, отгоняя рукой от лица, плавающие в воздухе клубы дыма, проворчал.

— Это будут уже его проблемы. Жить захочет — выкрутится. А что мужик он в годах… — он усмехнулся. — …это даже к лучшему. Я не люблю, когда вокруг Надежды малолетки вертятся. Мало ли что. К тому же он питерский. Значит, в наших московских делах не в теме.

В кабинете стало тихо. Гонгадзе продолжал курить, изредка выпуская из ноздрей струйки дыма, а Морозов, вытянув ноги и закрыв глаза, молча, сидел в кресле. Наконец он бросил на Гонгадзе долгий взгляд и спросил.

— Так ты думаешь, со Смирновой в Австрии… — он сделал многозначительную паузу и кашлянул в кулак, — обязательно что-нибудь случится?

— Может, случится, а может, и нэт, — попыхивая сигарой, меланхолично ответил Гонгадзе. — Но для меня… — он тоже посмотрел на Морозова, — Очень желательно, чтобы случилось. И что-нибудь очень серьезное!

— Что-то, Вахтанг, я тебя не понимаю… — растерянно произнес Морозов.

— Ты все хорошо понэмаешь, дорогой! — Гонгадзе усмехнулся и, привстав с кресла, похлопал рукой его по плечу. — Пускай девчонка вляпается в какую-нибудь историю. Потише вести себя будет. А то Европу ей подавай!.. — он с раздражением стряхнул пепел с сигары мимо пепельницы на стол. — Пусть сидит здесь и делает, что скажут. Только своих людей в этом деле я задействовать не хочу. Если она про это узнает, обидится. А мне это сейчас не нужно.

— А может, не стоит с ней так поступать? — с сомнением в голосе сказал Морозов. — Не дай бог, случится что-нибудь. Жалеть потом не будешь?

— Нэт, не буду… — Гонгадзе нахмурился и, с силой сжав сигару толстыми пальцами, сломал ее. — Я хочу ее проучить. А то мне про нее такое рассказывают!.. — в его глазах на мгновение зажглись холодные огоньки.

— Ну, смотри, Вахтанг. Тебе виднее, — Морозов стал задумчиво постукивать кончиками пальцев по черной шершавой поверхности дипломата. — А что там мой человек будет делать? — наконец спросил он.

— Что делать!? — Гонгадзе усмехнулся. — Ее охранять. Если тебе его, конечно, не жалко. Он ведь вместе со Смирновой вляпаться может.

Морозов поморщился.

— Вляпается он или не вляпается, к делу не относится. Сколько ты за операцию заплатишь? — поинтересовался он.

Гонгадзе написал на листе ежедневника цифру и пододвинул его к Морозову. Заглянув в ежедневник, тот удивленно вскинул брови.

— Ты не шутишь?

Вместо ответа Гонгадзе вытащил из кармана чековую книжку и, раскрыв ее, положил на стол. Морозов еще раз пересчитал нули в написанной на листе цифре и, после небольшого раздумья, согласно кивнул.

— Пускай вляпается. Не велика птичка. За такие деньги я готов участвовать. А сейчас давай обсудим детали операции.

День первый. Вена…

Три девушки высокого роста медленно пробирались через многочисленную толпу, скопившуюся у входных дверей венского международного аэропорта «Швехат». В этот хмурый, ненастный день пассажиров и встречающих было особенно много. Мелкий осенний дождь шел с самого утра, не переставая, и из-за нелетной погоды многие рейсы прибывали с большим опозданием. С трудом выбравшись из нескончаемого людского потока, девушки подошли к стойке дежурного администратора и, растерянно оглядываясь по сторонам, остановились у переливающегося разноцветными огнями информационного табло.

— Блин… Ну и где этот козел? — раздраженно спросила, наконец, одна из них, явно крашенная блондинка с всколоченной "а-ля Шерон Стоун" копной тонких золотистых волос. — Уже десять минут ждем! Пора бы, наконец, и завалиться сюда.

Ее отлично сложенная длинноногая фигура немного смахивала на мужскую и, несмотря на холодную и ветреную погоду, была затянута в черный кожаный костюм, прекрасно обозначавший все столь интересные сильной половине человечества женские достоинства. Ритмично пережевывая крепкими зубами свежую пластинку "Риглисспирминта", она презрительно наморщила свое грубоватое, с широким приплюснутым носом лицо и, закинув на плечо ручки большой спортивной сумки, небрежно плюнула на вычищенный до зеркального блеска пол зала ожидания.

Услышав эту далекую от общепринятой лексики фразу, другая девушка вздохнула и