Формула уничтожения - Александр Зеленский

Первых раненых в военно-полевой госпиталь, развернутый на берегу бурной и беспокойной Ларги, начали доставлять в пять часов утра, а в двенадцать дня, когда наступление наших войск завершилось полным разгромом турецких укреплений, раненых уже было столько, что Ягельский и его помощники с ног сбились, оказывая гренадерам медицинскую помощь. Тут-то и появился среди лекарей невысокий худощавый человек с чрезвычайно подвижным лицом. Константину Осиповичу даже показалось, что он прекрасно владеет искусством лицедейства и мог бы совершенно спокойно сыграть в любой древнегреческой трагедии, окажись на сцене.

— Кто вы такой? — спросил Ягельский незнакомца, увидев, что тот на равных с другими лекарями и вполне профессионально оказывает помощь раненым.

— Доктор Самойлович, — представился он и тут же добавил: — Прибыл на свой страх и риск в действующую армию, чтобы оказать посильную помощь русским воинам.

— Что ж, это весьма похвально. Вы по специальности хирург? — тут же спросил Ягельский.

— Приходилось не раз оперировать, — ответил Самойлович.

— Превосходно! Тогда немедленно за операционный стол, и желаю, чтобы операционное поле всегда было ниже вашего локтя!

Самойлович улыбнулся старой поговорке, бытующей в среде медиков со времен Парацельса, и коротко проговорил:

— Я готов!

Тогда еще Константин Осипович не знал, что молодой лекарь почти все утро участвовал в бою вместе с гренадерами князя Репнина и лично захватил в бою янычарский штандарт с полумесяцем, вытканным золотом по атласу. Про это стало известно только вечером, когда генерал-поручик Репнин, отыскав Самойловича в госпитале, объявил ему личную благодарность и сказал, что будет ходатайствовать перед императрицей о награждении его боевым орденом.

Именно это вспомнилось Константину Осиповичу, когда он вновь увиделся с Данилой Самойловичем меньше чем через год. На этот раз новая их встреча произошла на территории Николо-Угрешского монастыря, где была развернута первая противочумная больница в Москве.

— Рад, искренне рад видеть вас в полном здравии, — проговорил Ягельский, когда в один из майских дней 1771 года прибыл в Угрешскую больницу для того, чтобы проинспектировать работу ее лекарей.

Самойлович как раз готовился к больничному обходу и надевал на себя чистый халат из серой ткани, а поверх него еще и кожаный фартук.

— О, Константин Осипович! Какими судьбами? — улыбнулся Самойлович. — Слышал, что это благодаря вашим хлопотам я получил назначение сюда.

— Что правда, то правда, — кивнул Ягельский. — Я говорил о вас с генерал-губернатором Салтыковым. Видимо, мои слова не остались без последствий…

— А я уж и не чаял дождаться хоть какой-нибудь должности. Столько дел в нашем отечестве для нашего брата-медика, да только иностранцы, заправляющие всем здравоохранением в России, на дух не переносят россиян. Даже на такую опасную работу пришлось устраиваться с вашей помощью…

— Не беда, дорогой Данила Самойлович! Главное, что вы нашли свое место, заняты важным делом. Кстати, а где же ваша награда? Помните, во время сражения под Ларгой вам был обещан орден?

— Не удостоен чести, — как-то уж слишком небрежно отмахнулся Самойлович. — Мой вклад тогда был весьма незначителен. Так, наверное, и посчитали при дворе.

— Жаль! Очень жаль! Неплохо было бы напомнить князю Репнину о его обещании…

— Не стоит, уважаемый Константин Осипович. Право слово, не стоит. Какие мои годы. Еще успею заслужить свои награды в будущем…

— Ладно, не будем об этом. А я вот прибыл посмотреть на то, как вам удалось развернуться на новом месте. Таково повеление генерал-губернатора. Должен вас спросить: в чем нужду имеете? Генерал-губернатор заверил меня, что все необходимое будет доставлено к вам в сей же час. Ну там, медикаменты какие, перевязочный материал — все доставят по первому вашему слову. Так что приказывайте, Данила Самойлович!

— Уксусу бы поболе, спирту, корпии… Да, еще с аптекарского огорода кое-какие травки не помешали бы…

— Все будет. Но я вижу, что это не главное, о чем бы вы хотели попросить. Разве не так?

— Действительно! Вы в самый корень зрите, Константин Осипович, — поигрывая мимическими мышцами лица, проговорил Самойлович. — Главное, что помещений в этом монастыре уже не хватает для больных. Приходится держать их в несносных условиях, чуть ли не во дворе…

— Да, количество заболевших растет, и конца-края моровой язве не видать…

— В том-то и дело. На мой взгляд, необходимо открыть еще больницу в Симоновом монастыре, а для долечивания спасенных открыть вторую больницу в Даниловском монастыре. Таким образом, мы сможем быстрее справиться с эпидемией, меньше будет летальных исходов.

— Разумно. Все это незамедлительно будет сообщено графу Салтыкову. А теперь я хотел бы вместе с вами обойти все ваше хозяйство и самому посмотреть, что к чему. Не возражаете?

— Как можно? Только придется вам переодеться в нашу одежду, а потом ее сжечь. Такие заведены у нас тут порядки.

— И это разумно. Как говорится, береженого Бог бережет.

— Вот именно! — подтвердил Самойлович, передавая Константину Осиповичу комплект одежды.

От халата нестерпимо разило уксусом, от сапог пахло дегтем.

— Я не разрешаю своим подлекарям и санитарам входить в палаты без такой вот одежки, — пояснил Самойлович. — Сам тоже, изволите видеть, не брезгую надевать все это на себя.

— И что, это помогает избежать заражения? — недоверчиво спросил Ягельский и сам же ответил: — Должно быть, помогает… Кстати говоря, я давно обдумываю то, как можно было бы обеззараживать одежду и другие вещи больных при моровой язве. Есть кое-какие соображения на сей счет. А то мы привыкли полагаться только на стихию огня. Мол, он все спишет! Ан нет! Он ведь горазд все уничтожать, а хотелось бы придумать такое средство, чтобы уничтожало только заразу, а сами вещи оставались в целости и сохранности.

— Пока, кроме уксуса и дегтя, ничего другого нет, — развел руками Самойлович. — Если б было, то я бы первым применил это средство в своей практике, потому как, если уж быть до конца честным, на дух не переношу запах уксуса. Он у меня в печенках сидит… А что делать? Приходится терпеть…

— Ловлю вас на слове, уважаемый Данила Самойлович. В ближайшее время, как только закончу свои опыты, первым делом представлю полученное зелье, а точнее — окуривательные порошки, в ваше полное распоряжение.

— С нетерпением буду этого ожидать, — заулыбался Самойлович.

Так за разговорами, обмениваясь мнениями, два лекаря пересекли монастырский двор и ступили под своды старинной постройки, в которой сам воздух за многие века монастырского служения пропитался запахом ладана.

В первой же келье, переоборудованной под палату, находилось шестеро больных мужчин разного возраста, метавшихся в бреду.