Дом в глухом лесу - Джеффри Барлоу

Помимо слуги и управляющего в одном лице, мистер Доггер держал в услужении кухарку, особу по имени Симпкинс – ее мистер Доггер взял в дом по доброте душевной, доверив ей великую привилегию кормить всю его семью, в обмен на которую денег не платил, зато уж и не стал возбуждать против нее дело о мелкой краже на выездной сессии суда присяжных. На сие справедливое соглашение миссис Симпкинс сей же миг согласилась; хотя при ближайшем рассмотрении ситуации выяснилось, что миссис Доггер вменено в обязанность супругом и повелителем первой пробовать снедь, сготовленную миссис Симпкинс – от яичницы и пирогов с олениной до сливового пудинга и силлабаба[10], – прежде чем помянутая снедь будет употреблена мистером Доггером. Весьма разумная предосторожность, спешил объявить поверенный, учитывая возмутительное падение нравов по всему графству, – что за разительный контраст с золотыми днями его молодости! Отчасти в этом, конечно же, виновато заблудшее духовенство – священники предались лености и пренебрегают своим долгом ради презренной наживы; этим мнением мистер Доггер не стеснялся делиться с преподобным Скаттергудом, что, конечно же, входило в его прямые обязанности как благотворителя прихода и каковое мнение викарию полагалось восприять в том же духе, в каком оно высказывалось.

Невзирая на присутствие на кухне Проспект-Коттеджа миссис Симпкинс, одну из составляющих меню поверенного готовила миссис Доггер собственноручно, дважды в день и с незапамятных времен. А именно заваривала некую разновидность зеленого чая, весьма мистером Доггером любимую, и состав сей смеси ведом был только миссис Доггер и никому другому. Предполагалось, что сей зеленый чай хорош для глаз (помогает углядеть легкую добычу), для кровообращения (упрощает поимку оной) и умственной деятельности (позволяет не запутаться в ведении счетов); а для поверенных во всем мире все это – общепризнанные преимущества.

Была в Шильстон-Апкоте пара-тройка умников, подозревавших, что заурядный провинциалишка Том Доггер вовсе не таков, каким кажется на первый взгляд; что на самом деле он – пронырливый пройдоха, мастер многочисленных уловок, и общается он с соседями только того ради, чтобы разжиться нужными ему сведениями, или подцепить клиента-другого, или пустить простакам пыль в глаза. Все это, конечно же, говорилось мистеру Доггеру не в лицо, но скорее фалдам его сюртука; и даже тогда – сдержанным шепотом, поскольку в отношении сего поверенного всегда подозревали, что глаза и уши у него не только в голове, но и на фалдах.

Словом, вот вам мистер Томас Доггер, респектабельный джентльмен, скромный практикующий юрист, примерный супруг, великодушный работодатель и верный приверженец церкви и ее доктрин.

Однажды ночью, вскорости после приезда в Скайлингден новых жильцов, мистеру Доггеру, точно так же, как мистеру Оливеру Лэнгли в предыдущей главе, привиделся странный сон. Поверенный лежал себе в постели, уже задремывая, как вдруг услышал что-то похожее на легкий шорох. Приподняв голову – тяжелый объект, что и говорить, учитывая, сколько познаний в ней содержалось, – он посмотрел в нужном направлении и увидел, что у открытого створного окна в лунном свете темнеет силуэт. Что это за существо, поверенному удалось рассмотреть далеко не сразу. Что-то вроде маленького человечка; взгромоздившись на каменный подоконник, чужак прижимался лицом к железным прутьям решетки.

Взломщик? В Проспект-Коттедже? Но каким образом он рассчитывает протиснуться внутрь сквозь решетку?

Не на шутку встревожившись, мистер Доггер уселся на постели и поискал тапочки. В этот самый миг темное существо словно бы прыснуло – и заговорило с хозяином. И что же за поток зловещих мыслей затопил сонное сознание мистера Доггера! Эти мысли не давали о себе знать вот уже многие годы, но, подобно погребенным в земле детритам, мирно покоились на дне реки его памяти. Тем не менее, пробудившись ото сна, хотя он и помнил темную фигуру в окне, поверенный так и не смог воскресить в уме все то, что ему говорилось и от чего в душе его царит такое смятение; однако холодная дрожь, точно предчувствие рока, снова и снова сотрясала все его существо. Глянув на темную фигуру напоследок, поверенный вроде бы разглядел, что это не человек, а нечто вроде птицы, сродни крупной сове; запомнились ему только два горящих в темноте зеленых глаза.

Проснулся мистер Доггер, дрожа всем телом; но быстро пришел в себя, вспомнив о скромном достоинстве своего призвания. И, вновь ощутив бремя законоведческих обязанностей, решил, что весьма непрофессионально это – разволноваться из-за такой никчемной, неуместной, бесплотной субстанции, как сон.

Тем же утром, усаживаясь завтракать, мистер Доггер узрел перед собою на столе две чашки с зеленым чаем, поставленные рядышком, – одна для него самого, вторая – для миссис Доггер; в точности так же, как в любой другой день. Однако на сей раз данный конкретный прибор и в данный конкретный момент вдруг напомнил ему не столько чашки, сколько пару горящих в ночи зеленых глаз.

И мистер Доггер, вскочив с места, бросился вон из комнаты и скрылся в юридической конторе, оставив завтрак нетронутым.